не родить людские кривотолки
И попросил девицу уделить
Ему хотя бы малое вниманье,
В душе ещё надеясь, что их гость
Ошибся и чудесное свиданье
Услышанное прежде, зачеркнёт,
И уходить ему будет не надо.
Жизнь в радости и дальше потечёт,
Когда она близ будет как награда.
Но бледность подтвердилась, да и нрав
В бессилье стал спокойнее и мягче.
Она с ним говорила, но была
Душою далека, как будто спящей.
И даже чувства несшие слова
«Впитала» безучастно и спокойно,
Казалось, ей уж было всё равно:
Любовь, покой… Не потому что больно,
А потому что силы шли на нет.
Их будто бы незримо забирали.
И угасая, дивные черты
Всё это, несомненно, подтверждали.
Но Серафим настойчиво твердил,
Что чувство его искренне, не ложно.
Он в подсознанье вкладывал её,
Что нужно верить, ждать, хоть будет сложно,
Что он явится вскоре и спасёт,
Вернёт назад утраченное счастье,
И что услышать хочет уходя
Желанное, охотное согласье.
И девушка ответила ему:
«Не сомневайся, что просил – исполню.
Я твой подарок при себе держу
И о тебе всечасно милый помню.
Прости, но я должна сейчас уйти.
Смотри в чужих краях не затеряйся.
Слова, что произнёс при мне – сдержи,
В пути не всем открыто доверяйся.
Ну, в общем, ты себя побереги.
Ты люб мне, я скрывать того не стану.
Не дай Бог, приключится что в пути…
Ты нанесёшь на сердце этим рану».
Сказала это дева и ушла.
Заметно было, что она устала.
Улыбку на прощанье подарив,
Она болезнь свою не показала.
А Серафим немного подождал,
Глазами проводил её до двери,
И с грустью поспешил к себе домой,
Ведь совершилось то, во что не верил.
Художник уже ждал, чтобы уйти
При всех заметно и по уговору.
Он будет его ночью ожидать
Вдали от дома, в поле на котором
Растёт тот самый необычный дуб.
А дальше всё подвластно будет Богу.
Вот мастера и след давно простыл
И Серафим собрался в путь-дорогу.
Он взял с собой топор и инструмент,
Которым вырезал порою вещи,
Что были необычны, хороши…
Чем может похвалиться лучший резчик?
Пока о мастерстве он думал так,
Не зная, как далёко совершенство.
Ему познать в дороге предстоит
Признанье неуменья и блаженство
От нового великого труда,
Который породит процесс познанья,
Что приоткроет тайну красоты,
Рождённой чрез любовь и состраданье.
С родными не простившись, он ушёл.
Родители уйти б ему не дали.
Он зелен был ещё, чтоб вольно жить,
И