Лезть было не слишком трудно, лестница почти не раскачивалась – спасибо Яше, всем весом повисшему на нижнем её конце.
«Блимп» завис на высоте примерно десяти метров, едва слышно тарахтя движком – пара двухлопастных винтов справа и слева от кормовой части длинной гондолы неторопливо вращались на реверсах, удерживая корабль над лодкой. Один из воздухоплавателей, в кожаном шлеме, с лицом, наполовину закрытым очками-консервами, махал мне рукой. Когда я добрался почти до самого верха, он перегнулся через борт и ухватился за мою ношу, помогая мне влезть в гондолу. Я с облегчённым выдохом повалился на фанерное днище, отозвавшееся на неожиданную тяжесть негромким гулом.
– Иван? Семёнов, – спросил второй воздухоплаватель, – Ты, что ли?
Он сидел примерно посередине гондолы, держа руку на большом спицевом колесе, тросы от которого уходили вниз, под «палубу». По голосу я узнал Георгия.
– Он самый, кто ж ещё?
Штурман уже втаскивал в гондолу Яшу. Я подмигнул напарнику – мол, всё путём, – и поискал глазами второй дирижабль.
– Вон, два огонька справа по борту, видишь, – цесаревич, угадавший мои мысли, ткнул пальцем в темень за бортом, где примерно на нашем уровне висели две яркие бело-голубые точки, – Это «Свеаборг», до него футов двести.
Давление на ступни чуть заметно ослабло, будто днище гондолы у меня под ногами проседало, подобно полу в идущем вниз лифте.
– Жор, это только кажется, или мы опускаемся?
– А ты что хотел, – отозвался цесаревич, – Вы с мсье Гершензоном и вашим барахлом тянете на верных пудов девять пудов, вот мы и снизились. Но не бойся, так оно и задумано. Держись за что-нибудь, сейчас немного потрясёт…
Я послушно ухватился за какую-то трубку. Цесаревич толкнул вперёд медный рычаг, мотор загудел громче, раздался свист винтов. «Блимп» медленно полз вперёд. Я глянул вниз – лодка осталась позади, но водная поверхность всё ещё приближалось. До неё, насколько я мог определить, осталось метров десять семь… пять…
Я открыл рот, чтобы крикнуть, предупредить цесаревича, но в этот момент штурман вскинул руку и рванул на себя рычаг.
– Сброс!
Под днищем что-то протяжно заскрежетало, гондола дрогнула, и почти сразу снизу раздался сильный всплеск.
– Первая пошла! Чуть правее, градуса три!
Дирижабль шевельнул рулями, словно кит хвостом, нос чуть заметно поплыл в сторону. Воздушный корабль всё ещё снижался, – хоть он и избавился разом от девятисот с лишком фунтов нагрузки, но и этот пузырь с лёгким газом обладал некоторой инерцией. Громкий всплеск, фонтан брызг, гондола завибрировала – «блимп» всё же ударился о волны. И в этот момент штурман рванул другой рычаг, с правого борта. Скрежет под днищем повторился, но шлепка на этот раз не было – видимо, в момент сброса торпеда была в воде. Дирижабль нехотя оторвался от поверхности и стал набирать высоту. Гул мотора усилился – оглянувшись, я увидел, как цесаревич навалился на штурвал, уводя нос «блимпа» в сторону моря.
– Четыре… три… два, – Штурман отсчитывал секунды,