Общий характер перемен намного серьезней, чем я ожидал… Полагаю, все просчёты связаны с отсутствием возможности испытаний на приматах… А ещё мне иногда кажется, что испытуемый наблюдает за мной и, вероятно, подозревает о том, что я записываю…»
И всё в таком вот духе.
После первой подобной нашей встречи Профессор сказал мне:
– Ты изменился.
– Знаю, – ответил ему.
Но вместе с тем я ощущал, что это не совсем так. А ещё в тот период я стал испытывать странное незаметно нарастающее чувство. Словно груз тяжести всё больше наваливался мне на плечи, но от чего и почему – я ещё не понимал. Словно где-то в глубине себя я уже что-то понял, но до сознания это ещё не добралось.
Позже я как-то прочитал одну книгу из библиотеки Профессора, в которой описывалось что-то похожее на то, что происходило со мной. Это книга про Человека, который ходил по свету и творил чудеса. В одном из сюжетов он вернул зрение слепому от рождения, а когда тот впервые открыл глаза, то увидел проходящих мимо людей, как деревья. С точки зрения современной медицины вернуть человеку зрение не такой уж и подвиг. Но после произошло настоящее чудо, которое, по-видимому, был способен оценить только я. Человек, который исцелил слепого, опять возложил на него руки, и когда тот во второй раз открыл глаза, он увидел уже всё ясно… Так и я. Вплоть до этого момента я всю жизнь видел людей как неодушевленные предметы, да и весь оставшийся мир как потрёпанный кусок картона. Но теперь я словно второй раз открыл глаза и видел всё уже отчетливо и ясно…
Доколе Я в мире, Я свет миру…
* * *
Гккхх-х-х – скрежет металлической двери, откатывающейся по заржавевшим салазкам.
– Что у тебя с лицом?
– Да вот, решил побриться…
Желтовато-прозрачный раствор с россыпью мелких пузырьков на стенках склянки начинает стремительно убегать под давлением после того, как Профессор нажимает на курок шприца-пистолета:
«Чик…»
После третьей инъекции существенных изменений я уже не заметил. Но после самой инъекции у нас с Профессором произошёл разговор. Дело в том, что по нашему уговору это должно было быть последнее введение:
– Ну вот и всё… – пробормотал он сквозь зубы.
– Слышишь, Профессор? – спрашиваю его, пока он копается у меня за спиной, разбирая устройство с иглой. – Я хочу ещё.
Старик замирает на секунду. А потом аккуратно кладёт инструмент на железный стол и прикидывается, что не понимает:
– Ты о чем? – как обычно нервно тараторит. – Про инъекции что ли?
Я поворачиваюсь к нему на скрипучем, разваливающемся кресле:
– Про что же ещё?
Он поглядел на меня через плечо и, сам того не желая, тяжело вздохнул. Я добавляю:
– Ты же с самого начала знал, что всё именно так и произойдёт. Да?
Профессор поджал губы, но, так ничего и не ответив,