научи… куда пойти и што сказать, мил человек? – тётка отсыпала ему пригоршню заедок.
– На базаре Боровской слободки, во бывшем купеческом ряду устроена контора – потребительска кооперация. Артельный, ремесленный приём, человека поставили на ягоду и прочий лесной сбор. Можно узнать на товар, кой в прикупке, сговориться на день и поштучность. Деньгу на руки дают…
– Ай ба, на-коть вам, и как же прознать-то измудрился? Мы вот в неведении…
– Научили добры люди, а я вас понаучаю… Кустарен продукт по предмету ценют, большу объёму и железну ковань на склад велят свозить, – продолжал мужик, закидывая заедки в рот, а шелуху сплёвывая в кулак и складывая в карман.
– Мать честна, богородица лесна… хоросве́нно как! Эвдак удобства вполонь? – восклицает тётка с семечками.
– Кованью сопчински, и графински, и на Красна Рамени заняты. Весовы да масляны заводишки имеют. Люди де́нюжно, поди, живут? А у нас что – лесной сбор, щепа да посуда цветна – мелка монета? – веет пессимизмом тётка с пирогом.
– Не сиди без дела – будешь при товаре, а на товар купец отыщется, и прибыток добудется…, – отмёл мужик.
– А вы, милы люди, по службе али как путь держите? Далёко путствуете, коротенько ль? Шобона при вас мало-мала? – перевела разговор первая тётка, глядя на кобуру Головача.
– Нам до конечной…, – прикрыв кобуру, за всех ответил Головач, – Шобона не требуется много, завтра на месте будем.
– Далече, верно? – пролепетала вторая, откинувшись, – А я дальше́е Светлояра-озера и Красных Баков не езживала…
Кержаев-младший слушал разговоры, смотрел в окно, за ним бежал нескончаемый лес. Поезд останавливался, ускорялся, большим временем шёл неспешно. Старшего Кержаева дорога сморила, уснул, Головача тоже прихватила дрёма.
На станции СЕМЁНОВ из вагона сошло много народа. Хлебосольная тётка тоже поднялась, торопливо собрала пожитки, как опомнившись, обернулась и подала Сан Санычу узелок:
– Возьми, милок, а то жамкашь как щабу́нька. Вам ешшо долищу сопутствовать, а мне сопешиться в самый раз…
– Спасибо, тёть… мы запаслись…, – замялся Сан Саныч.
– Бог спасёт, бери не чурайся…, – тётка насильно сунула Сан Санычу узелок в руки и пошла.
В отсеке остались трое. Головач очнулся, вскочил как по тревоге. Огляделся, растолкал Кержаева. Шуньке велел залезть на верхний лежак, взрослые растянулись на нижних.
– Сан Саныч, спать хочешь? – приподнялся Головач.
– Нет… и пока не тянет… надо что-нето?
– Раз не спится, следи за вещами, по тревоге бей набат…, – Головач снова откинулся, натянул на глаза фуражку. Сан Саныч достал книжку и погрузился в чтение.
Уткнувшись в книжку, Сан Саныч пропал во времени. В проходе замерцали плафоны, старшие мирно сопели, изредка всхрапывая. Поезд остановился, за окном табличка КЕРЖЕНЕЦ. С остановкой поезда зажглись фонари, осветив вытоптанный перрон и вокзал в виде рубленного терема.
Народ