в насмешливом скривлении
дебелого приветливого рта.
Движением непринужденным танцевальным
любовно наземь рассыпаешь семена,
где вскоре бьют ключи и прорастают пальмы,
как будто прежде не заселена
детьми ритмичными твоими бэта Исраэль;
хребты и ребра Эфиопского плато
щекочешь мимоходом, рея; где-то и теперь
проникнут благодарностью за то
неясный возглас пахаря-амхара,
что после спровержения во Ад
земного смертного кошмара,
его народ ты пропустил назад.
«Строгий учёный берёт аномальные…»
Строгий учёный берёт аномальные,
для большинства безразличные случаи,
чтобы абстрактное в нечто формальное
втиснуть, объект методически мучая.
Строгий учёный значения крайние
самозабвенно гоняет по метрикам,
в нечто конкретное что-то случайное
объединяя, орудуя мерником.
Вечером, сбросив присягу с субъектности,
мчится туда, где кукожится, мявкает,
спешно закапывать собственной бедности
стройное строгое в полное мягкое.
«Женщина выбирает шляпку…»
Женщина выбирает шляпку.
Мужчина изучает свои башмаки.
Минута, другая. Мужчина, напоминая брошенную шавку,
ходит туда-сюда. Считает шаги.
Женщина меряет юбку.
Курсируя мимо галантереи,
косясь на двери,
мужчина грызёт трубку.
Женщина смотрит на макинтоши.
В окно это видит мужчина.
Он думает: «Хотя б из дермантина».
Ошибается, бедный. Из кожи.
Женщина взялась за кардиган.
Мужчина не знает такого названия.
Ищет способ избегнуть наказания.
Ищет наган.
Женщина померяла всё, включая офицерский китель и власяницу пустынника.
Мужчина, достигнув кондиции мытаря и консистенции сырника,
Печально топчется.
Всё, что ему хочется —
прилечь.
Женщину разрывает между «мини» и вечерним туалетом,
а барка мужчины натурально дала течь.
Он пустился плавать по переулкам в поисках клозета.
Наган, кровать и биде стали чем-то torquentes, мечтанием мечт.
Женщина ликует. Она поняла, что искала.
Наслаждаясь процессом, избрав без аврала,
теперь красуется гетрами полосатыми.
Мужчина ничем не красуется. Успел разложиться на атомы.
Парни из модного клуба
Парни из модного клуба
в ворсистых растянутых свитерах
не бреют бород, не красят губы,
не купаются в глиттерах,
и всё-таки чем-то отличны
от парней в широких семейниках;
вырастая в дворах столичных
рвали ли они репейники?
Мир к ним не готов —
они не готовы