посильней и откинулся на спину. Надо мной ритмично двигались листья большого дуба, туда-сюда, туда-сюда, и на мне танцевали тени и пятна солнечного света. Хотя я всегда любил качаться на качелях, сегодня я не чувствовал от этого ни малейшего удовольствия.
Совсем не так представлял я себе жизнь в Восточном квартале. Один на детской площадке. И это при том, что нас с моим лучшим другом сейчас разделяют всего две улицы. Ведь очевидно же, что мы постоянно должны ходить друг к другу в гости и проводить время вместе, ведь так?
Я задумался: кто ещё из моего класса живёт поблизости? Кроме Филины, разумеется! Вот уж её я ни за что не стану спрашивать, не хочет ли она провести со мной время.
Стоило мне достать из кармана сотовый, чтобы поискать в списке контактов, кого ещё можно позвать, как я услышал голоса:
– Пастбище.
– Овца.
– Стрижка.
– Нож.
– Ай.
Я поднял голову и увидел, что по улице идёт Леон!
А рядом вышагивает Винсент, мальчик из нашего класса.
Я почувствовал острую боль в груди, и тут же начался этот мерзопакостный зуд.
Вот, значит, какой репетитор!
Мало того что Леон сказал мне неправду – он ещё не со мной играет в цепочку слов! Я съёжился на качелях и стал подглядывать сквозь ячейки сиденья, надеясь, что они пройдут мимо. Последнее, чего мне сейчас хочется, – это чтобы меня нашли здесь, совсем одного, свернувшегося, как младенец в колыбели. С бешено колотящимся сердцем я смотрел, как они идут мимо детской площадки и, веселясь, направляются в сторону центра.
Я был в шоке! Ну и врун! Он ведь мог просто сказать: «Здесь Винсент. Давайте займёмся чем-нибудь вместе». Но нет – он мне соврал. И этому есть только одно логическое объяснение: он не хочет проводить со мной время.
Кажется, всю дорогу домой я говорил сам с собой и был так погружён в свои мысли, что не заметил мужчину с собакой, подошедших сбоку. Только когда я налетел на препятствие на тротуаре, я поднял глаза и увидел бородатое и недовольное лицо нашего соседа Альфреда Боненбергера.
– Эй, осторожнее! Смотри, куда идёшь! – отругал он меня.
Колумб же обрадовался и лизнул мне руку. Похоже, ему это понравилось – может, потому, что она была солёной от слёз, которые я смахивал по дороге.
– Ты же соседский мальчик? – спросил капитан. Мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Он был огромным, как айсберг. – Ну, это ты или нет?
Я молча кивнул.
– Хорошо, – он порылся в кармане своей куртки, достал письмо и протянул его мне. – Для твоих родителей.
Скорее всего, это снова записка с жалобами, подумал я, но ничего не сказал. Я просто передам послание. Эту проблему взрослые должны решить между собой сами.
Я пошёл дальше и перед тем, как сосед исчез на своей половине дома, успел услышать, как он сказал:
– Ну, Колумб, а теперь устроим приятный вечер. Хочешь послушать музыку?
Когда я вошёл в наш холл, дверь в кабинет мамы была приоткрыта, и по её весёлому голосу понял, что она болтает с кем-то по телефону:
– Да. Я так горжусь Тоби! К счастью,