стоит?».
Всю неделю город будоражили слухи. Один мужчина в баре рассказывал якобы самую достоверную версию, ударяя себя в грудь кулаком и клянясь мамой, что породила его на свет.
– Я, – говорит, – в тот день мимо шел. Смотрю – люди какие-то тесно так в кучку встали, и все в небо смотрят, пристально так. Ну и я притормозил, думаю, дай и сам на небо посмотрю. А там в ту минуту вертолет какой-то над ними кружил. А потом – бац! И ливанул на них сверху чем-то, но не сильно, а так, словно дождиком мелким полил. Думаю, вещество какое-то было, может и отравляющее…
– Ну, ты уж загнул, – перебил его сосед по стойке. – Если бы отравляющее – померли бы все, а не исчезли.
– Даты не перебивай, дальше слушай, что было. Вдруг на этой площадке что-то лязгнуло, и все! Ни людей, ни дыма.
Были и другие версии произошедшего: якобы тот столб дыма засосал их всех во вражеский вертолет и унес. Только для чего? Это оставалось неясным.
Скептики предполагали, что все это вымысел – никуда люди не делись, просто разбежались, когда повалил дым. Скорее всего, это была просто дымовая шашка – обычный мелкий теракт, заказанный завистниками.
Но как бы там ни было, а депутаты из партии «Лицом к народу» словно в воду канули. Никто из них дома не объявлялся и на работу не выходил.
– Ты знаешь, Нелечка, – произнес Семен Семенович, прочитывая сводку последних новостей в прессе, – странные вещи стали твориться в нашем городе. Мне раньше казалось, что нечто непонятное происходит только со мной, а выходит, что нет.
Нелли и Грач находились в уютной, но немного одинокой комнате секретарши. Квартирка была у нее двухкомнатная, особой шикарностью не блистала, так – скромно, по-холостяцки.
Посередине комнаты был накрыт стол, горело несколько свечей, придающих романтизм и очарование ужину. Семен Семенович вышел из-за стола и, усевшись в мягкое кресло, принялся пролистывать газеты. Нелли же суетилась на кухне, куда запретила входить Семену. С самого утра она готовилась к этому вечеру в квартире. Создавала деликатесные блюда, пекла свой фирменный торт со взбитыми сливками, в квартире наводила блеск, а на своей голове – «шик». Ей хотелось быть неотразимой и чувствовать себя единственной и желанной. Их отношения не носили характер прочной связи, но кое-какая симпатия и привязанность появились – некое влечение сближало их.
– Что ты сказал, Семен? – переспросила Нелли, выйдя из кухни. – Что там с тобой творится?
– Да так, черт знает что, я и сам не пойму. Мне тут все об этом случае с депутатами думается. Читаю о них в газете, а вспоминаю свои злоключения.
– Как интересно, а ты ничего об этом не рассказывал…
Нелли подошла ближе и уселась на подлокотник кресла, небрежно распахнув разрез платья.
– И рассказывать-то нечего. Так, какой-то ненормальный звонил мне недавно в кафе, предупреждал, чтоб я не занимал поста главного инженера.
– А я бы была очень счастлива, если б ты занял такой пост. Но, к сожалению, это невозможно – Плешивцев на этом посту засел