враждебно относиться к административным, деловым и духовным элитам Парижа, да и к самому Парижу с его многонациональным населением и современной культурой (даже тогда, когда лидеры и идеологи этого движения являлись парижскими интеллектуалами).
В Америке, как писал Уолтер Рассел Мид, сотрудник Совета по международным отношениям (США), «убеждение в том, что сущность американской национальности заключена в приверженности универсальным принципам, находится в постоянном конфликте с идеей, что «американскость», «американизм» – это свойство, присущее исключительно американскому народу, и следует скорее защищать его от чуждых влияний, чем делиться им с человечеством»130.
Это убеждение было также присуще и Франции131. Как и любые другие движения подобного рода, движения с подобным убеждением (как в Соединенных Штатах, так и во Франции) считали себя представителями «истинных жителей страны» (pays réel), исконного, подлинного народа, проживавшего здесь с незапамятных времен, в отличие от «правящих политических кругов» («pays lе́gale»), административных и духовных элит (аналогичное пристрастное мнение высказывалось и американскими политиками правого толка при обличениях Вашингтона)132. Как и его консервативные националистические аналоги в других странах Европы, подобное движение во Франции по своему духу крайне враждебно Евросоюзу и глобализации, поскольку рассматривает их как проекты космополитических элит, противоречащие интересам простого, «истинного» французского народа. Источником этого движения в прошлом была родовая аристократия и слои мелкой буржуазии и крестьянства. Сегодня оно включает в себя множество рабочих, чаще всего из числа бывших коммунистов и их сторонников.
Так же, как корни восприятия Францией своей транснациональной миссии уходят в дореволюционные времена, так и корни данного движения можно проследить в провинциальном сопротивлении не только революции, но и предшествовавшим попыткам королевской централизации, унификации, призыва на военную службу и налогообложения. Здесь тоже отмечаются параллели с миром «антитезы» в Соединенных Штатах.
Глубокое недоверие к «органам власти», характерное для многих американцев, обычно, с легкой руки великого американского историка Фредерика Джексона Тёрнера (1861–1932), объясняется индивидуалистической традицией американского поселенца («концепция освоения новых земель» или «теория фронтира»); и это, безусловно, верно. Тем не менее в этом недоверии есть также элементы давнего недоверия европейских крестьян к государственной власти, которая в конечном итоге представала перед ними (а в большинстве развивающихся стран предстает, как и перед крестьянами в старой Европе, и по сей день) в виде коррумпированных сборщиков налогов, грубых полицейских, жестоких рекрутеров, забиравших крестьян в армию, солдат (причем даже из армии собственной страны), чинивших грабежи и насилие и говоривших на чужих языках или диалектах. Один из способов понять