как-то отвлечься. Я же тону в своих мыслях.
Луиза сделала глоток чая. Напряжение и нервозность спали. Нет, она не могла подменить лекарство. Она умеет владеть собой, когда нужно, и если бы имела отношение к смерти мамы, то подготовилась бы, чтобы держаться уверенно. Я прекрасно считываю состояния людей, и она тоже горюет.
– Я все думаю, – продолжила я. Пора уже заканчивать этот тяжелый разговор. – Может, она забывала принимать лекарства? Может, мне надо было напоминать или вообще найти другого врача, попробовать другое лечение.
– Миледи, ваш отец о ней заботился! – успокаивающе воскликнула она. Даже удивлена, что я беспокоюсь об этом. – Он всегда напоминал и следил, чтобы она принимала. Так был нежен и беспокоился о ней.
Я слабо кивнула и сжала ее руку.
– Спасибо, Луиза. Мне нужно идти.
Сдержав порыв быстро покинуть это помещение, я медленно зашагала к лестнице, а оттуда по коридору в кабинет отца.
Ее слов было достаточно. Боли пока нет, только неистовый гнев. Что такого знала мама, что он так поступил с ней?
– Миледи Рамирес, вас ждет господин Кано.
– Что? – ошеломленно спросила я.
На меня смотрит дворецкий. Я тут же мотнула головой, потому что, итак, слышала, что он сказал. Что за идиотизм? Наверное, континенты сдвинулись. Когда последний раз меня звал отец?
Главное, как вовремя.
⁕⁕⁕
– Вы звали меня?
Окна в его кабинете закрыты меланжевыми шторами цвета темного дерева. Горит лампа на столе и еще парочку на тумбах и журнальном столике. Отец стоит, положив одну руку в карман брюк, а другой держит лист. Глаза на меня так и не поднял, но содержимое на этой бумаге вызывает у него скуку.
– Кристина, проходи садись, – он указал на стул, напротив него.
Не смотрит на меня. Никогда не смотрит.
– Сегодня в руки мне попало это письмо, – он поднял конверт с эмблемой медицинской академии.
Единственное, куда я подавала заявление, потому что это мечта. Учится там это то, ради чего я встаю каждое утро.
– Удивительно, как оно могло к вам попасть, – сказала я равнодушно. Если это письмо попало к отцу, каким бы ни был ответ, его решение не в мою пользу. – Здесь есть право на личную жизнь? Оно должно быть у меня, но я вижу, вы уже его прочитали.
– Да. Мне интересно все, что касается тебя с братом. Ты даже со мной не посоветовалась, когда решила туда поступать.
– Помогли бы с поступлением? – саркастически ответила я.
– Запретил бы.
Я поникла. Думала в его интересах держать меня подальше от себя.
– Тебя, кстати, приняли, но я им уже сообщил, что ты не сможешь у них учиться, – он порвал письмо, впервые так пристально глядя в глаза.
– Отец, прошу вас, – вымолвила я, сквозь слезы.
– Довольно, Кристина. Тебе не идут слезы. А упрямство мне уже надоело. Твоя роль ждать, когда я придумаю наилучшее для тебя применение.
– Я не какая-то вещь!
– Ты дочь политика! Все политики и их дети живут не