и слишком много щелкунчиков…
Я огляделся. Действительно, прилавки ломились от изобилия всевозможных зубастых солдатиков. Но это и не удивительно, Щелкунчик – один из символов Рождества в Австрии. Что могло ей не понравиться? Мне стало не по себе. Ее тон и настроение кардинально отличались от моего внутреннего состояния в эту минуту. Но чтобы не усугублять ситуацию, просто приобнял ее за талию и попытался поцеловать. София ловко увернулась. С трудом сдерживая свое возмущение, я прошептал ей на ухо: «Ты устала. Пойдем выпьем кофе. Никаких „но“! Покажу одно легендарное место, уверен, тебе понравится». Мы направились в самое сердце Старого города к знаменитой средневековой улочке Гетрайдегассе, которую легко узнать по кованым вывескам магазинов. Шли мы медленно и молча. Я боялся очередного выяснения отношений, но в то же время очень злился из-за неразделенного чувства легкости и счастья. «Эх, вечно это недовольное лицо! И что теперь не так? Хор напомнил о наших прежних размолвках? Каким образом? Щелкунчики не так посмотрели?..» – крутилось у меня в голове.
Ненадолго задержавшись у дома, в котором родился Моцарт, мрачноватого в вечерних сумерках из-за темных окон, мы побрели по улочке, которую искали. Старинные домики булочных, кофеен и магазинчиков плотно прижимались друг к другу, железные вывески соперничали между собой в оригинальности, а темнеющее небо пряталось за переплетением гирлянд с бегающими тепло-белыми огоньками. Я привел Софию к входу в кондитерскую, где изобрели всеми известные круглые шоколадные конфеты с начинкой из марципана. Здесь их продавали в серебряных обертках с синими эмблемами, таких не найдешь в обычном магазине. Это был не только рай для сладкоежек, но и место, где можно посидеть и выпить кофе по-венски с замечательным видом на улицу. Несмотря на множество посетителей, в кафе освободилось два места за столиком у окна, и мы успели их занять. За стеклом проходили туристы с раскрасневшимися лицами, пакетами сувениров и напитками навынос. После рождественских ярмарок есть совершенно не хотелось, и мы заказали только по чашке кофе. Рядом с нашим столиком стояла живая рождественская ель, увешанная игрушками и сладостями. София смотрела в окно на темнеющую улицу и на мое отражение, за ее щекой таяла откуда-то взявшаяся конфета.
– Только вот не надо нотаций, хорошо? Не обеднеют они от одной конфеты! Рождество, в конце концов… Считай, угостили, – предупредила мой вопрос София.
– Нам повезло с местами… В такую пору почти все кафе забиты. Как тебе город? – пытался я отвлечь девушку.
– Дэниел, ну разве можно во всем видеть только хорошее?! И кофе вкусный, и щелкунчики тебя не напрягают!
– Боже, София, да сдались тебе эти щелкунчики! Каждый год их выставляют на прилавки, а тут они тебе покоя не дают. Что на самом деле происходит? В чем причина такой смены настроения? – поинтересовался я, с досадой поставив чашку, так и не сделав ни единого глотка.
– Все отлично. Тебе показалось, –