его у разрушенного моста?
Адхи терзали смутные предчувствия. Он убеждал себя, что все обошлось и синяя стрекоза ничего не значила, но стоило сомкнуть глаза, как он снова увидел туманную дымку, повисшую в беззвучии каменных развалин.
Теперь к картине примешался отчетливый запах плесени, но звук шагов по-прежнему тонул во мраке. Адхи помнил, что мост обрывается провалом в середине этой бесконечной дороги над великим ничто. И снова Хорг убегал в неизвестность, прыгал в пропасть, чтобы через «прокол» вынырнуть на другой стороне. И снова Адхи вздрагивал от ужаса, замечая в цепких руках безумца испуганно молящего о спасении Даду.
Что же он делал в этих сумрачных снах? Вот уже второй раз повторялся кошмар, но Адхи уже знал, что разрушенный мост существует и безумный Хорг приходил к этому застывшему монстру. Первый сон оказался предчувствием их путешествия. Что обещал второй сон? Тело леденело от ужаса.
– Нет! Дада! Верни его! – выл Адхи, кидаясь к краю моста. Но он боялся прыгать в пропасть, снова не в силах защитить брата. Не успел, не уследил, не спас! Нарушил собственную клятву никогда не покидать.
– Адхи! – разорвал оковы видения голос матери. И сперва чудилось, что она тоже снится, но глаза озирали потолок юрты. Реальность ворвалась стужеными оковами страха.
– Мама?
– Адхи! Адхи! Вставай! – трясла его мать, а рука ее дрожала.
– Мама? Что… что случилось? – вскочил Адхи, хватаясь за лук у изголовья.
– Дада пропал! Односельчане тоже его не видели. И дверь в юрту была закрыта, он бы не смог ее бесшумно отворить. Никто бы не смог! Ох, Дада! Где же ты? Где? Куда убежал?..
«Дада… Разрушенный мост, – ужаснулся Адхи, не представляя, какие испытания его ждут. – Я снова должен пойти к разрушенному мосту? Хорг… Мост… Змей Хаоса… Я должен найти брата! Должен…»
Глава 4. Шепот лживых теней
– Несносный мальчуган! Он наверняка побежал за ягодами… да, за ягодами… – твердила мать, но не верила себе, содрогаясь всем телом. И она, и Адхи понимали, что Дада не исчез бы из закрытой юрты.
Сперва они обшарили все укромные места в тесном жилище, проверили под подушками и в сундуке, еще перешучиваясь и надеясь, что младший всех разыгрывает. Но с каждым мигом уверенность таяла, хоть мать и звала непривычно-жалобным голосом:
– Дада, малыш, выходи! Не прячься от нас!
– Дада, не время для игр! – поддакивал Адхи, но в голове метались иные догадки: «Его похитили через дымоход. Или… Или через прореху в пространстве».
Отверстие в крыше всегда считалось священным символом неба, отворяя связь между мирами. Ни один уважающий себя орк, даже из враждебного племени, не посмел бы похищать ребенка таким способом. Зато Адхи слишком отчетливо помнил, как они угодили в «прокол» ткани мира. Помнил плесневелую пустошь у разрушенного моста.
«Кудесники! Это все они! Они еще тогда хотели посадить его в клетку и… И… Или не кудесники… Но Дада там, я знаю», – помотал головой Адхи,