Жена напрокат. Анатолий Никифорович Санжаровский

вертеть, к слову, законами, как дышлом. А вот судья учит, как пахать. А что, – дед гордо погладил персональный прыщик, – если всех толкунов собрать воедино да создать колхоз? Паши, да не языком! Сей, молоти. Крути дело и не путайся под ногами верёвкой. Показывай нам, неорганизованным, как невестушку Землю любить, а мы на ус будем мотать. Ну что?

      Я молча выставил большой палец и дал за идею взятку.

      Папиросу.

      Старику очень хотелось покурить.

      1963

      Осмелилась мышка пощекотать кошку

      Мырождены, чтобсказкупортитьбылью.

В. Гараев

      Только вы!..

      – Может, кто ещё?

      – Только вы, наш спаситель, можете убить её сатирическим пером!

      – Кого?

      – Сахарову из Синих Полян. Не то она наш авторитет в той округе пристукнет. Там такая!.. О-о-о…

      Стон разбудил во мне рыцаря.

      Благородство забулькало во мне как кипяток в тульском самоваре.

      Я отточил копьё-карандаш, поправил шлем-берет и ринулся на семи ветрах в Поляны.

      Вслед мне делали ручкой счастливчики из райкома.

      Передо мной ангел, которого я должен убить.

      Она склонила головку к кусту черёмухи, румянится, потупив долу кари очи.

      Дрогнуло моё сердце.

      Я почувствовал…

      Там, в отделе кадров Парнаса, ошибся я. Следовало б мне подаваться в цех лириков, а не сатириков.

      В милейшей беседе я уяснил – у ангела есть терпение. Что оно тоже лопается. Когда нельзя не лопнуть.

      Весна.

      Полночь.

      Комсомольское вече.

      А за окном пели самые разные птицы, в том числе и товарищи соловьи, пожаловавшие из Курска по вопросу культурного обслуживания влюбленных.

      А за окном томился он, несоюзный член.

      Галя умоляюще смотрела то на часы, то на окно, то на президиум.

      – Господи-и!.. Двенадцать!.. – простонала она.

      Прокричал одноногий петух бабки Meланьи.

      Дремавший зал ожил, зашевелился, кто-то недовольно проворчал.

      Галя робко плеснула масла в затухающий огонь:

      – Закруглялись бы, мальчики…

      Президиум ахнул.

      Восемнадцатилетний председатель, комсорг Антон Вихрев, остолбенел. Но сказал:

      – Вы слыхали? Да нет, вы слыхали?! Это ж оскорбление! Какие мы мальчики? Мы – комсомол! Во-вторых, это похоже на срыв собрания. Нет, это и есть срыв!