вот не кладут её на обследование – не прямоходячая, с «Орденом Сутулова Второй Свежести» – как деды тамошние шуткуют. Да и не любит она лечиться. Ни разу не лежала она в больницах да санаториях. Всё работала. Ни разу лекарства бесплатные не брала, хоть и положены ей. Гордая. А что после?
После санатория надо готовиться к трудной поездке. Такая уж у неё мечта дурацкая бабья – поехать в Китай. На олимпиаду инвалидов. По телевизору их показывали, соревнования эти, узнала, что ограничений по возрасту нет. Там долгожителей – сколько у нас население, если не больше. В ходьбе спортивной будет состязаться – а что? Или лучше в гонках, если там есть они.
Даже если за руль сесть бюрократы не дадут, так хоть на пьедестале постоять на месте призовом, гимн послушать. В интернете, опять же, пусть про неё напишут. Муж внучки подружкиной вон всё интернет только и читает. Даже дочь его первоклашка, и то в компьютер лезет картинки смотреть и почту качать.
За границей так и не была она после войны-то. Конечно, не одна поедет, с сопровождением, если деньжат наберётся. Подружкина внучка поможет, она географ, в Китае без проводника никак. Только лететь не под силу пока, придётся поездом. Или на запорожце своём голубом – стоит ещё в гараже он, на ходу. В одну сторону его хватит. Утомительно, с неделю ехать. Но ничего – выдержит, она сильная. Только…
Только бы победить ползущую вширь синюю шишку на ноге, чем бы она там ни оказалась, гадина фашистская. Ползёт по венозной пазухе вниз – вену хирурги из ноги вытянули, больная была вся, лишняя. Но это мы ещё посмотрим – кто кого. И силы пока, и средства есть. Дух.
Вот брови уже почернели, вышли из седины. На голове тоже волосы русые появились. Руки и ноги окрепли, а были как кефир. Глядишь, и зубы прорежутся ещё раз, бывает такое, слышала. Рот-то пустой давно, дёсны так и чешутся. Может, лезут уже зубы-то? Погода бы только, какая-то вовсе не зимняя, погодила-смилостивилась, чтобы таблеток не пить горстьми. Вредят они здоровью, таблетки-то. По ногам долбят. Дух не вредит только.
Конечно, не все такие, как она – крепкие, гордые да прямые. Её сверстники, однополчане да односельчане, подружки старые да мальчишки седые, ползают крючком, смех один, кто жив ещё. Лентяями были, ими и остались. Не хочет Елена ползать – она водитель, а не пассажир. Звонят старики друг другу каждый день, и круг их сужается как петля. И разговоры всё об одном – про болезни. Скучно с такими пассажирами.
Теперь всё больше она молчит. Недавно мама снилась, звала куда-то. Видела она оттуда дочерину судьбу, нет ли? Смотрит Елена частенько за январское окно, которое тянет её комнату навстречу снежинкам в небеса пуховые. Желает увидеть она сверху свою шестидесятую весну большой жизненной Победы – всю целиком.
А уж плакать забыла как. Потому что если мы плачем, то делаем глупости: думаем о смерти, которой нет, вместо того, чтобы жить. Да и что ж плакать, когда Победа, разве от радости?