бежать. В эту минуту ей было всё равно, что с ней будет. С яростно горящими глазами, в нежно-розовом пеньюаре, девушка казалась прекрасным демоном и невольно вызвала восторг и восхищение мужчин. Дворяне дрогнули перед её красотой, но озверевший граф де Дюпре в бешенстве заорал:
– Бросай шпагу, гугенотская ведьма, или я сам приколю тебя, как куропатку!
Рена презрительно улыбнулась и, мрачно посмотрев на графа, с безрассудством храбреца бросилась в бой. Она уложила ещё пятерых господ, но получила серьёзное ранение в плечо. Кровь струйкой стекала по руке, отнимая последние силы. Сильный удар шпаги графа Дюпре выбил у неё оружие, и граф замахнулся для коронного удара. Красота юной девушки воспламенила страсть в похотливых телах, и дворяне остановили его руку:
– Подождите, граф. Вы всегда успеете её прикончить. Дайте нам сначала натешиться желанным призом. Мы ведь его заслужили кровью. Цветы сначала срывают, а только потом выбрасывают, насладившись ароматом. Не так ли, господа?
Шевалье де Гюс гнусно улыбнулся, и все дружно рассмеялись над шуткой известного повесы и любителя женщин. Граф Дюпре грязно выругался и милостиво махнул рукой. Радостно галдя, они бросились к теряющей сознание девушке, но Рена не сдавалась. Она успела в безумной борьбе сломать ещё одному любителю острых ощущений его благородную шею. Обозлённые её яростным сопротивлением, они оглушили девушку ударом по голове и потащили наверх. Кто-то неистово срывал с неё рубашку. Они не прятали своих лиц в полной уверенности, что живой она отсюда не уйдёт. Рена почувствовала на своём теле липкие от крови, жадные руки. Горячее пьяное дыхание коснулось нежного лица. Пока девушку насиловали, она то приходила в сознание, то снова погружалась в небытие. Граф Дюпре заметил за колонной бледного, потрясённого ужасным зрелищем своего сына, который стоял как вкопанный, боясь пошелохнуться. Граф зло чертыхнулся и громко закричал на него:
– Иди сюда, трус! Наградил же меня Господь таким жалким наследником. Возьми хоть раненого добей. Видишь, ещё шевелится. Свидетели нам не нужны.
Люсьен посмотрел на умирающего человека и не смог сдвинуться с места, округлив от ужаса глаза. Граф весь побагровел от злости, готовый изувечить своего сына. Он подошёл к раненому слуге и хладнокровно перерезал ему глотку. Словно туча, он надвигался на Люсьена. Юноша весь сжался, ожидая побои. Из комнаты наверху донеслись весёлые голоса. Граф мрачно улыбнулся и, схватив сына за шиворот, поволок наверх.
– Тебе пора стать мужчиной, слизняк. Хватит позорить меня перед друзьями.
Он притащил Люсьена в комнату, где очумелые дворяне тешились с бесчувственной девушкой. Юноша побелел как стена и хотел бежать обратно, но жёсткая рука намертво держала его камзол. Граф подтащил сына к Рене и оттолкнул друзей.
– Хватит. Натешились. Пусть теперь мой сын покажет, на что он способен.
Дворяне