продолжил сапожник. – Вы встречали когда-нибудь пророка, который бы стеснялся пророчествовать? Ну, например, опускал глаза, как девица, жеманничал и чуть ли не вилял задом, полагая, что таким образом проявляет свою душевную невинность? Почему же поэты, иные до самой старости, ведут себя именно так? Никогда этого не понимал. Так вы будете читать или нет?
– Буду! – решился поручик Свистунов и будто выдохнул:
– Да хоть весь мир в огне гори,
Но из окошка выгляни –
У римлян гунны – дикари,
А у евреев – римляне.
Поручик стоял, снова потупив взор, а ребе сапожник не торопился выносить приговор. Наконец, сказал:
– Я так и знал, что вы затерявшаяся еврейская душа. Не волнуйтесь, так бывает. Скорее всего, ваша душа еще отыщется. Ну, допустим, не прямо сейчас. Вот вам две половины некогда целого кольца. Одну отдайте старшему солдату Авраамию Карасю. И пусть они хранятся у каждого из вас.
– Это еще зачем?
– Вы хотите, чтобы я сказал: «Так надо»? Хорошо: так надо. И вот еще что, когда-нибудь Южную Пальмиру захватят румыны.
– Кто-кто?
– Но и это еще не все. Славяне будут этому только рады.
4.
Немецко-румынские войска под командованием генерал-лейтенанта Николае Чуперка уже почти месяц безуспешно атаковали Южную Пальмиру. Это не могло не бесить кондукэтора Румынии маршала Йона Антонеску. В начале сентября 1941 года он вызвал генерала в Бухарест, где устроил ему форменный разнос, буквально как школяру.
– Вы имеете представление, за что мы воюем, генерал? – спросил маршал.
– Так точно, мой кондукэторе! – отчеканил Николае Чуперка.
– А я в этом уже сомневаюсь, потому что, если бы и в самом деле имели представление, Южная Пальмира уже была бы взята.
– Мы ведем священную войну за национальное воссоединение, – попытался отвести от себя обвинение в недостатках собственной военно-политической подготовки генерал.
Вождь Румынии посмотрел на него исподлобья и неожиданно смягчился:
– Присядьте, генерал. Присели? Так вот, вы мне фуфло не задвигайте, скажу я вам грубо, по-нашему, по-фашистски. Вы ведь настоящий фашист, генерал?
– Пока что я только настоящий румын, мой кондукэторе.
– Этого уже мало, генерал. Сколько безоружных евреев в день может уничтожить настоящий румын? Ну двух, ну трех, ну пятерых при очень уж хорошем погроме. А может – и ни одного, даже и при хорошем, верно? Сколько, например, евреев уничтожили лично вы во время кишиневского погрома?
– Ни одного.
– Ну вот видите, генерал. Мне многое о вас известно. И к тому же – не только мне. Понимая всю бесполезность своей затеи, все же хочу кое-что вам рассказать. Устраивайтесь поудобнее. Ах да, вы, я вижу, уже устроились. Спасибо, долго уговаривать не пришлось.
Разговор вышел по-генеральски задушевным. Так бывает, когда генералам хочется наедине друг с другом почувствовать себя курсантами, когда груз знаний еще не мешал им легко и непредвзято приобретать