сам встал из-з стола и, сложив руки за спиной, принялся расхаживать по кабинету. Наконец остановился перед Антонеску и закончил встречу словами:
– Думаю, что Гитлер вас поймет и простит.
Антонеску только ухмыльнулся в ответ.
Эта ухмылка окончательно его лишила милостей короля, в которых, как ему представлялось, он уже больше и не нуждался.
Гитлер действительно даже и не думал прощать маршала, потому что ни в чем и не обвинял. Это королю было невдомек, что в погромщиках старого образца немецкий фюрер давно уже не нуждается. В самом деле, сколько евреев можно уничтожить путем погромов? Депортировать всех, конечно, можно, например, в районы развитии до тех пор, пока они их не разовьют, но и это уже вчерашний день.
Маршал Атонеску на встрече с Гитлером взял на себя решение задачи окончательного решения еврейского вопроса в Румынии и на землях, которые она завоюет в процессе освобождения исконных румынских земель. И вот дело затягивается из-за досадного недоразумения с Южной Пальмирой, которая и не думает почетно на благо себе сдаваться, но, напротив, во вред себе упорно сопротивляется, нанося доблестным румынским войскам такие потери, что впору задаться вопросом, а нужна ли Румынии эта война.
В бытность свою командующим армией Николае Чуперка несколько раз проводил расширенные совещания перебежчиков, предателей и других доброжелателей Румынии, сумевших, проявив мужество, смекалку и героизм, бежать из осажденного города и добраться до расположения румынских вооруженных сил с целью оказать им всяческое содействие в захвате Южной Пальмиры. Тут были и некогда заслуженные черносотенцы, беззаветные участники дореволюционных еврейских погромов, и бывшие пламенные большевики, пострадавшие от партийных чисток, и просто добропорядочные обыватели, которых достало большевитское иго вместе с еврейским засильем.
Все они утверждали, что население города, кроме еврейского элемента, с огромным энтузиазмом встретит освобождение города от чекистской власти.
– Но где же ваша подрывная деятельность? – недоуменно спрашивал генерал и не получал ответа.
– Что является духовным стержнем обороны – большевистский фанатизм, русский имперский патриотизм, еврейский национализм? – перечислял он и опять ответа не получал. Зато нередко в процессе обсуждения такого рода вопросов в зале заседания начинались такие распри между участниками этих тайных встреч, что дело доходило до драк.
– Вот видите, что творится, – вытирая окровавленное лицо и пытаясь отдышаться после побоища, порой говорил участник баталии. – Приходите володеть и княжить нами. И прежде всего – верните НЭП.
– Нет! – немедленно возвращался к жизни от этих слов кто-то из раненных бойцов. – Только не это! Хотите мирно править? Тогда послушайте меня, сразу же верните помещичье землевладение.
И это бы продолжалось до бесконечности, если бы всех сразу не примирял еврейский вопрос. С тем, что Южная Пальмира должна быть свободна от евреев,