шансов не имели. Что-то здесь не так. Краюшком глаза не увидел даже, а уловил смутную тень слева и, только когда услышал предсмертный всхрап, осознал, что в руке у него обнаженный клинок, с которого стекает кровь, а на полу лежит третий грабитель, которого он поначалу не заметил.
Оба бандита остановились, как вкопанные.
– Э, парень, да ты чего? – вытаращился бородатый. – Мы ж пошутить решили.
Похоже, до грабителей вдруг дошло, что при налете их и самих могут убить, а это им не понравилось.
– Ты бы нас отпустил, а? – льстиво улыбнулся другой бандит. – Мы ж не сами по себе на дело пошли, нас Михря заставил. Вон, которого ты проткнул. А мы так, по карманам только шмонаем. Ящер попутал.
– Ножи на пол, – сказал парень, указывая кончиком клинка место, куда складывать оружие. Подождав, пока грабители не выполнят приказ, отдал новый: – Михрю своего быстренько схватили, потащили на улицу. Вздумаете бежать, бегите. Только – не обижайтесь…
На улице Данута ждал его маленький отряд. Выяснив, что они только спугнули мародеров, но никого не схватили, отмахнулся – ну, спугнули, так уже хорошо. Передав им и убитого, и арестантов, приказал им отправляться в сторону ратуши, отыскать там кого-нибудь из чиновников и сдать «груз». Хоть и был приказ Первого бургомистра казнить мародеров на месте преступления, но парень этого сделать и сам бы не смог, и другим не сумел бы приказать. Да что там – захоти кто-нибудь из его бойцов привести приказ в исполнение, не позволил бы. Одно дело – убить человека в бою, совсем другое – пленного. Нет уж, пусть бургомистры сами разбираются. Захотят образцово-показательную казнь – пусть казнят, нет, их дело.
Все утро на берег выбрасывало тела погибших матросов, докеров, прибивало обгоревшие обломки и ошметки судов. Когда окончательно рассвело, солнце, равнодушное к человеческим бедам, рассеяло лучами дымку, еще тянувшуюся от несгоревших остовов судов, осветив новую напасть.
В бухту входили корабли. Огромные! Даже те, кто всю жизнь бороздил моря, никогда не видели ничего подобного.
Самые большие дома в Тангейне были высотой в четыре этажа. А здесь, на плаву держался монстр, высотой не меньше восьми. Опытные люди прикинули, что длиной такое страшилище не меньше четырехсот футов, а шириной – около ста. По сравнению с ним любой тангейский корабль выглядел (ну, теперь уже в прошедшем времени), лодкой. Если с чем и можно было сравнить такой корабль, то только с комодом. Плавучий комод, только в тысячу раз больше!
– Это же сколько у него людей на борту? – мрачно прикинул Гилберт, что вместе с Данутом рассматривал чужие суда. – Тысячи три, не меньше.
– А может все пять, – сказал Данут.
– Пусть пять… Сколько здесь этих посудин? Раз, два … восемь. Итого – сорок пять тысяч.
– Добавим еще тех, кто на «флейтах», – предложил юноша.
– Ага, – кивнул Гилберт. – Если добавить хотя бы пять тысяч, то их пятьдесят. А у нас?
«Летучий