и спросил Сабантини, с кем именно тот хочет пойти, предлагая на выбор себя или сестру, но инспектор отмахнулся и сказал, что справится без чьей-либо помощи. Просто в его голове давно созрел план, как побыстрее узнать нужную ему информацию, не посещая отелей. Все, чего ему теперь хотелось, это поскорее избавиться от тройки друзей. Поэтому он быстрыми глотками выпил заказанный несколькими минутами ранее кофе и ушел, обещая написать или позвонить, если что-то узнает.
3
Инспектор итальянской полиции Сабантини всегда легко сходился со своими соратниками. И было неважно, в какой именно стране они живут и чей покой охраняют. Еще будучи в Италии, он созванивался с одним из пражских полицейских, который помог ему узнать информацию про Мишель, и заочно с ним подружился.
На следующий день после встречи с Клиффордами и Сашей Сабантини проснулся в гостинице, потянулся, пришел в себя и, сделав легкую гимнастику, отправился в кафетерий при отеле. Залпом выпил два эспрессо и взглянул сквозь панорамные окна на улицу.
Погода сегодня не особенно радовала. Накрапывал мелкий дождик. Пешеходы, одетые в длинные плащи или легкие ветровки, укрывались под широкими зонтами. Потемневшие фасады зданий казались мрачными и навевали грустные мысли. Но унывать у Сабантини времени не было. Он еще вчера созвонился с Иваном Гораком, инспектором пражской полиции, и договорился о встрече в участке.
Сабантини, привыкший к теплу и солнцу юга Италии, вышел из гостиницы, ступил на тротуар и поежился. Его легкая куртка не спасала от поднявшегося неприятного ветра. Подумав немного, мужчина решил не рисковать и вызвал такси.
Пока ехал до отделения, разглядывал здания с красными крышами, людей, магазинчики, витрины ресторанчиков и думал. Он никогда не отличался любовью к путешествиям. Не слишком интересовался экскурсиями или тем, чтобы повидать новые страны. Ему все казалось, что ничего нового он там никогда не увидит. Италия заменяла ему и любые возможные побережья океанов, и архитектуру других стран Европы. Захотел покататься на лыжах – поезжай на север в Ливиньо, хочется ярких красок синего моря – любая часть Лигурийского побережья вполне удовлетворит эти желания. История? Да ни одна другая страна не сравнится в этом с Италией.
Он понимал, что принципиально отличаются от страны, в которой он родился, пожалуй, только Азия и Африка. Но и туда он никогда не стремился, потому что представлял себе эти материки грязной частью мира, где только и делают, что от безысходности едят тараканов или тонут в вечных песках пустынь.
Вот и сейчас, рассматривая Прагу из окон автомобиля, он в очередной раз убедился в своей правоте. Каменные мостовые, залитые дождем, старые трамваи, шумливо рассекающие улицы пополам, бледно розовые и желтые фасады домов и отдающая сейчас каким-то грязным коричнево-зеленым отсветом река – все это он как будто когда-то уже видел, и восторга в нем это не вызывало.
Если бы не Мишель Ринальди и не собственное чувство ответственности,