девка умненькая с виду, а с мыслительными процессами как-то не очень.
– Зато ноги есть только у меня, – задумчиво протянула, рассматривая царапину, которая была ничем иным, как ртом этой нахалки.
– Это ты к чему?
– К тому, сумасшествие мое, что я могу уйти, а ты так и останешься лежать на горе. И будешь вся такая умненькая лежать тут и ждать, когда кто-нибудь еще на горе прогуляться надумает.
– Да что ты сразу завелась-то? Я ж пошутила, ничего более! Что ты там спрашивала?
– Почему ты «к счастью» тут со мной?
– Потому что теперь я разговаривать умею. А это значит что? Пра-альна, что книга я эксклюзивная, редкой ценности!
Нет, определенно, эта “мадам” была слишком похожа на Марью Ивановну не только голосом, но и противным характером. Учительница у нас тоже была не в меру ехидной и не стеснялась оттачивать свое мастерство на учениках. А уважала она только тех, кто мог ей достойно ответить. Немудрено, что ее ученики все рано или поздно познавали такую сложную науку, как методы посыла человека по известному адресу с проявлением внешнего уважения и высказыванием некой степени равнодушия.
– Интересно, – осторожно беря в руки эту редкую и эксклюзивную вредину, принялась рассматривать со всех сторон, – гримуары же как-то уничтожали, да?
– Не поняла вопроса… – рот справочника собрался в небольшую гармошку, не иначе как дама губки поджала, – ты на что намекаешь?!
– Сжечь не смогу, огня все еще нет, – не обращая внимания на возмущенный тон собеседницы, задумчиво рассуждала вслух, – можно утопить, но как-то негуманно, вдруг всплывет где-нибудь, еще людей пугать начнет. Порвать? Хм…
– Марго! Маргошенька, а давай без вредительства, а? Ну что мы, две умницы и красавицы, договориться не сможем?
– Я подумаю, – хмыкнула в ответ и похромала к месту своей стоянки. Все-таки упала я очень неудачно.
Книга у меня на руках притихла, не иначе задумалась над своим поведением, или, наоборот, размышляла, как бы так ответить, чтобы ее и на горе я не бросила, но и уколоть посильнее.
– Расскажешь, почему вдруг заговорила? – устроившись на камне, принялась методично протирать краем юбки пыль с обложки.
– А отчего было не заговорить, если ты меня так удачно швырнула на сгустки чистой силы?
В этот момент я как раз собиралась попытаться стереть темные пятна со среза страниц, но замерла, с удивлением глядя, как между страниц вылез один тонкий уголок бумажного листа и будто языком слизнул эти пятна. Книга при этом еще и причмокнула, что вызвало у меня определенные опасения по поводу ее аппетитов.
– Что сейчас было?
– А что было? – нахалка решительно прикинулась обычно книжкой. – Ты меня умыла, я вот с тобой разговариваю.
– Да ты же облизнулась!
– Маргаритка, устала никак? Мерещится всякое?
– Порву, – угрюмо пообещала вредине.
– Не расскажу, как я стала такой разговорчивой, – легко парировала книга.
Мы замолчали, я отвернулась и рассматривала природу вокруг себя, не в силах осознать