заднего вида – я ответила ей безучастным взглядом. Она нажала на газ, выехала на Мейн-стрит и повезла нас в резиденцию будущих мистера и миссис Мэтью Мэйбрик из Рая, Нью-Йорк. Никто из нас еще не видел их новый дом, даже Розалинда, к ее большому огорчению. Мэтью завершил сделку лишь неделей ранее, и Эстер не хотела нас приглашать, пока они не обустроятся. Вероятно, она передумала.
Мы выехали из Беллфлауэр-виллидж, вновь пересекли зеленые каньоны, добрались до Гринвича и повернули на шоссе, ведущее в Рай. Мимо нас проплывали рекламные щиты и огромные неоновые вывески, тусклые при свете дня, заправочные станции и бургерные, и все это насыщенных, искусственных цветов – так недалеко от дома, а как сильно они контрастировали с благородными оттенками Беллфлауэр-виллидж и великолепием «свадебного торта».
Я снова опустила стекло, но высовываться наружу не стала. Эстер, Розалинда и Зили без устали болтали о свадьбе – на этот раз о цветах и о том, что Эстер, увы, для своего букета не может взять цветы из маминого сада, где все поникло от жары, и вынуждена заказывать их в Нью-Йорке.
За весь день имя Белинды было упомянуто впервые. С того ужина наша жизнь протекала без матери, как, впрочем, и всегда, и сестры как будто не замечали этого или не придавали этому значения. При этом я подозревала, что верно было и обратное: Белинда вряд ли знала, что нас нет дома.
Когда мы съехали с шоссе на Бостон-Пост-роуд, вокруг нас вновь встали деревья. Эстер провезла нас мимо вокзала, откуда Мэтью собирался ежедневно ездить на работу в город.
– Он наслаждается последними деньками городской жизни, – сказала Эстер, пропуская девушку с коляской, переходившую дорогу. Эстер и Мэтью не виделись больше недели. Мэтью в преддверии свадьбы и медового месяца долго засиживался на работе, а вечером у него был мальчишник – и даже, кажется, не один.
– Скорее последними деньками свободы, – сказала Розалинда. Я проследила за выражением лица Эстер, но та только рассмеялась. Кто бы ни говорил о свадьбе, речь всегда шла о том, что для Эстер все только начинается, а для Мэтью – заканчивается. Я не могла понять почему – ведь это Мэтью ухаживал за Эстер, это Мэтью сделал ей предложение, это Мэтью везде проявлял инициативу – а Эстер оставалось только сказать «да».
Розалинда легонько толкнула Эстер локтем.
– Я шучу, сестренка. Хотя я бы предпочла жить в городе, а не здесь, – добавила она, разглядывая прачечную и банк, мимо которых мы проезжали. – «Приезжай скорее в Рай и со скуки умирай». Новый девиз этого города.
– А по-моему, Роззи, – откликнулась Эстер, – здесь очень мило. Ты же знаешь, городская жизнь – не для меня. Каждый раз, когда я приезжаю в Нью-Йорк, у меня раскалывается голова.
– Ну тогда хотя бы заведи небольшую квартирку в центре города. Она тебе может понадобиться.
– Понадобиться для чего?
– Для того чтобы не сбрендить тут окончательно, вот для чего. Вспомни