осторожно спросил он
– Рамос? Узнает! Как пить дать! Узнает и ещё от себя добавит. – рычал Ирмос, не отрываясь от работы. Лицо Одзавы превращалось в одну большую гематому. И только когда после очередного удара он потерял сознанье, лейтенант сделал перерыв: сел на стол, достал свою флягу и осушив до дна, закурил.
– Послушай, а давай его утопим в нашем болоте, а скажем, что сам захлебнулся. При попытке к бегству… а?
Но увидев, что его слова энтузиазма у сержанта не вызывают, Ирмос несколько смягчился:
– Ладно, давай теперь ты с ним поработай.
Сержант оробел.
– Но… я… я не знаю японского…
– А ты что с ним поболтать вознамерился? Может еще ему и чашечку кофе предложишь? Эти выродки только что на наших глазах Йовито зарезали!
Сержант, скованный страхом и нерешительностью, смотрел то на Одзаву, то на лейтенанта.
– Что? Руки замарать боишься? А у нас работа такая: грязная, но благородная. Я поклялся этих тварей изжить. И я, мать их, изживу; всех до единой. Знаешь, как мы на войне поступали с теми обезьянами, кто сотрудничать отказывался?
– Как?
– Угощали их «самурайскими шоколадками»!
– Это как?
– А так! Гранату в пасть засовывали и чеку выдергивали длинной веревкой. Знаешь, как им челюсть выворачивало зубами наружу?!.. И помогало!.. Остальные становились более общительными.
В дверях появились двое людей в штатском, а за ними неспешно вошел широкий человек. Лицо он имел одутловатое, глаза – маленькие и не добрые, а звание – высокое.
– Что тут у вас происходит, лейтенант? – бросил на ходу полковник. – Ты же докладывал у тебя один пленный! А труп откуда и там ещё?
– Совершено нападение на участок. Удалось поймать диверсанта… японца – отрапортовал Акино.
– Понятно, что не индейца. А у этого что с лицом? – полковник Рамос кивнул на приходящего в сознанье Одзаву.
– Видимо, когда шел к нам упал… в смысле падал… с обрыва несколько раз… – ответил сержант.
– Суровый рельеф в наших краях. – согласился Рамос, поглядывая на лейтенанта. – А самураи, смотрю, активизировались. Разгуливают как у себя дома, наших средь бела дня режут прямо в полиции… Ладно хоть эти здесь. Два японца за один день – это уже кое-что. Надо бы им нанести ответный визит вежливости.
После того, как полковник со свитой увезли пленного, Ирмос и Акино вышли на улицу.
– Ничего себе денек! – вздохнул лейтенант, – Зато есть результат! Знать бы наверняка, сколько их еще осталось!
– Как им самим не надоела эта война?
– Плохо ты знаешь японского солдата.
– Почему? Я слышал про кодекс чести и все такое…
– Кодекс чести и все такое… – передразнил Ирмос. – Это не то, что ты думаешь, это то, о чем ты даже и не подозреваешь! Для самурая честь и верность присяге – образ жизни… единственный причем.
На прощание лейтенант сказал:
– Дождись людей из морга, завтра увидимся.
Только