как и мечтала. Ритуал, кстати, дорогой. Тысяч двадцать, не меньше. Откуда у училки такая пачка пятисоток взялась, не представляю. Видать, давно копила.
Это было, сам видел и слышал. Но в основном свои ведьмины таинства она творит за закрытыми дверями. Нас лишь как черную прислугу иногда использует. И что характерно, Колю в женском его наряде абсолютно все посетительницы как служанку-горничную воспринимают. Никто его не стыдится и не чурается. Но я-то вижу, что это мужик! Ну да, в платье, накрашенный как девка, но – мужик ведь! Почему никто из городских этого не понимает? Что тут не так? Неужели он действительно превратился в женщину, а я его как родного брата всё ещё мужиком вижу потому, что родня мы кровная?
Стараюсь об этом не думать. И так своих забот хватает. Иногда Акулина нас заставляет ужасные вещи делать, например жертвоприношения. Сегодня вот приказала черной курице голову отрубить. Пока та по двору в агонии еще бегала, мы должны были её поймать и держать, пока очередная посетительница свои руки, груди и лицо в её крови не измажет. Жуть как это выглядело. Даже описывать тут не буду эту мерзость.
Зато в обед Акулина была особо любезна с нами и чем-то очень довольна. Видимо после кровавых зрелищ у неё либидо повышается и аппетит просыпается волчий. Наварила она нам с Коляном суп из этой самой курицы, напекла блинов с икоркой, даже самовар вскипятила, чего в обед никогда не делала – чай всегда у нас на вечер полагается. А тут сидит, рожа масляная, сытая, довольная. Попивает чаёк, вареньице пробует, а сама мне и говорит:
– А что, Олежек, ты вот всё в исподнем разгуливаешь, одёжку твою я давно в печке банной сожгла, ни к чему она тебе теперь. Но мало ли дожди будут, да и в лес скоро пойдём, надо бы и тебе какой из моих нарядов присмотреть, как считаешь?
У меня аж сердце упало от таких её слов. Если честно, то всё что угодно от неё ожидал, но не этого! Меня вслед за брательником в бабу нарядить?!
Вздохнул глубоко, глаза вниз опустил, принял, так сказать, позу глубочайшего сожаления и безграничной покорности.
– Чувствую, что не готов я, барыня, к такой высокой миссии – стать вашей дворовой девкой. До Коляна мне далеко…
Но тут она меня строго перебила:
– До Коляши. Твою сестру теперь зовут Коляшей, запомни это.
Я усилием воли протолкнул сквозь горло кусок недожёванного блина.
– Коляши, да…
– И перестань умничать, холопская твоя морда, – чуть снисходительнее продолжила Акулина. – Это я здесь решаю, кто к чему готов, а кто нет, понятно? Я не предлагаю тебе становиться дворовой девкой, я лишь платье тебе примерить хочу. Посмотреть, как ты в нем смотреться будешь. До Коляши тебе действительно далеко, как до Китая раком. Она девушка сознательная, к такой роли, может, всю жизнь готовилась, внутренне созревала, верно?
И смотрит так пронзительно на братана моего… тьфу, ты черт, на… сестрицу, получается!
А Коля-Коляша глазки подведённые так скромненько в стол потупил, губки бантиком сложил и кивает, паскуда!