И если рак не в одном месте, она не выживет.
Он с трудом сглотнул.
– Патти, мы ее потеряем…
– Нет! – заплакала Патрисия. – Папа, не говори так и не думай! Мама это переживет! Мы все это переживем!
Вернувшись домой, они забрали Майкла у соседей, потом Патрисия приготовила на ужин спагетти.
Майкл подозревал, что у матери что-то посерьезнее аппендицита, и ужин был омрачен необходимостью притворяться и убеждать Майкла, что мама скоро поправится и вернется домой. Майкл, как обычно, помалкивал и притворялся, что верит отцу и сестре, но те понимали, что это лишь вопрос времени и обладающий железной волей мальчик рано или поздно потребует правды.
Поздно ночью накануне операции Патрисия, снова спавшая в своей спальне, проснулась от непонятного шума и встала посмотреть, в чем дело. Незадолго до этого она заметила, что Майкл ворочался в своей постели, вошла, села на край кровати и некоторое время нежно гладила его по спине, пока он не успокоился. Она знала, что он тревожится из-за предстоящей маминой операции, если бы не это, он бы, как обычно, спал без задних ног.
Поэтому, услышав шум, Патрисия сначала решила, что это снова Майкл, но, заглянув в его комнату, увидела, что он недвижим, как статуя. Потом она подумала, что это отец на кухне. И, да, это был Фрэнк, только он сидел не на кухне, а в своем кресле в гостиной, и глядел на другое кресло, в котором обычно сидела Мэри. В тусклом свете ночника из прихожей Патрисия с удивлением разглядела, что отец полностью одет, хотя пошел спать два часа назад.
– Папа, что ты делаешь? – спросила она, подходя к нему. – Почему ты не лег спать?
– Зачем ложиться спать? – сказал он. – Зачем? Я не смогу заснуть.
– Ну, по крайней мере, ляг в постель, – сказала Патрисия, вставая перед ним на колени. Она положила руки ему на колени. – Почитай немного, может, тебе удастся заснуть. По крайней мере, ты отдохнешь. Ты не можешь просто просидеть тут в темноте всю ночь…
Отец так резко встал, что она чуть не упала. Она тоже встала, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Патти, мне страшно…
Она впервые слышала, что у него дрожал голос, и это одновременно удивило и тронуло ее. Она обняла его.
– О, папа…
Внезапно он крепко, отчаянно схватил ее, сильными руками прижал к себе, заключив в жадное, требовательное объятие. Наклонившись вперед, уткнулся лицом ей в шею и плечо.
– Мне так страшно, Патти…
– Я знаю, что тебе страшно, папа. Мне тоже…
Он выпрямился и одной рукой прижал ее голову к своей груди. Его руки сжали ее тело, как оковы.
– Патти… Патти…
Она почувствовала, как Фрэнк взял ее за подбородок, приподнял лицо, а потом ощутила на своих губах губы отца, он пылко, страстно ее целовал, совсем не как отец, скорее как… Мысли Патрисии вернулись более чем на десятилетие назад, в квартиру на Огайо-стрит, в тот день, когда мать принесла Майкла из больницы домой, где было полно друзей и родственников, а маленькая Патти держала младшего брата на коленях, играла с ним и улавливала обрывки разговора взрослых. Кто-то сказал: