с оригинальностью, и ее внешность, одновременно артистическая и модная.
Мисс Кромлей гордилась тем, что была оригинальна – для Эльсинора, во всяком случае – хотя ее густые, выхоленные волосы были причесаны с классической строгостью и хотя у себя дома и на вечерах у своих подруг она носила мягкие платья необычайного покроя; впрочем, для появлений на улице она предусмотрительно выбирала только то, что допускалось модой момента. В Парк-Роу, где она недолго вращалась среди газетного мира, она привлекала внимание критически настроенных женщин-журналисток, как девушка, умевшая одеваться очень модно, но с добавкой того «личного», отсутствие чего губит произведения лучших портных.
Конечно, мисс Кромлей не покровительствовала самодержцам с Пятого Авеню. Свои tailleur’ы она покупала в магазинах готового платья, но, как и многие американки, знала, где купить и, особенно, как носить.
После окончания Высшей школы, она еще продолжала образование, но вдруг ее нервы восстали, и она переменила эту самую скучную из специальностей на работу в газетах. Как репортер, она бы не выдержала физически; возможно, была бы прелестным модным издателем, но эти завидные места были слишком нарасхват. По совету светила репортажа ее газеты, мистера Джемса Бродрика, который, вместе с другой газетной братией, случайно оказался за чаем, в одно из воскресений, в ее прелестной, маленькой квартире в Эльсиноре, она уже целый год развивала свой талант к рисованию. Мистер Бродрик обещал «найти ей работу» постоянного художника, когда она усовершенствуется в технике.
В это время появился Дуайт Рош.
Мисс Кромлей жила с матерью, в коттедже, на Эльсинорском Авеню, рядом с доктором Анной. Миссис Кромлей, давно овдовевшая, увеличивала свою пенсию, в школьные годы дочери, изящным рукоделием, находя клиентов среди вновь приезжавших богачей. Она заведовала также кухней Женской Биржи в Бруклине, помогая иногда на обедах по подписке и парадных вечерах.
Теперь, уже несколько лет, она отдыхала вполне. Поэтому, когда Алиса, для изучения живописи оставила временно свою службу, Миссис Кромлей снова охотно выступила на арену практической работы.
Так как и деловая мать и умная дочь были милыми женщинами, то Дуайт Рош, вскоре после того, как встретил молодую девушку на вечере в клубе, заметил, что стремится к сближению с ними.
Комната Алисы – она уже давно изгнала из употребления слово «гостиная» – была обставлена в таких гармоничных тонах зеленого цвета, что напоминала о согласии, царившем между двумя хозяйками. Тут были низкие шкапы, полные новейшей литературы, английской и американской; ежемесячные журналы и сборники, заполнявшие стол, почти кричали о браваде, но несколько изящных акварелей на стенах спокойного зеленого цвета, хотя и нарисованные не очень решительной рукой, говорили об оригинальном вкусе хозяйки ателье, скрывавшегося позади дома.
В продолжение четырех месяцев Рош был постоянным посетителем коттеджа. Мисс Кромлей, следовавшая моде, как любой автомобильный