удачно, вскрикнул он по-мальчишески, – теперь я могу поговорить с вами пять минут и даже десять, если вы пойдете медленно. Что вы тут делаете одна, так поздно!
Миссис Больфем опасливо оглянулась в обе стороны. Все окна были освещены, но для сиденья на веранде сезон был слишком поздний. Если бы они даже встретили кого-нибудь, едва ли можно было бы их узнать, разве, конечно, встречный станет поджидать у фонаря. Хотя она и принадлежала к числу женщин, не боявшихся бывать всюду в одиночку, но при появлении мужчины, с его извечным правом защищать и покровительствовать, в ней пробудилась вся ее женственность. Она мило улыбнулась.
– Вы можете довести меня до моих ворот.
– Думаю, что могу. Даже револьвер, приставленный к моему виску, не мог бы заставить меня отказаться от нескольких благословенных минут прогулки с вами. Серьезно, это не безопасно, так поздно идти одной. На последней неделе были три кражи со взломом, а у вас можно выхватить эту сумочку.
Она ближе придвинулась к нему. И с едва заметным оттенком тревоги в голосе: – Я совсем не думала об этом, когда Анна была спешно вызвана. Я так рада, что вы оказались здесь. Хотя жеманно – вы знаете, совсем не подходит женщине моих лет и положения быть замеченной ночью с молодым человеком.
– Вздор. Вы – как жена Цезаря; что бы вы ни сделали в этом городе, все будет признано правильным. Вы тут всех загипнотизировали, включая и меня. – И более серьезным тоном он добавил: – Вопрос моего самолюбия изучить вас лучше. Почему вы не позволяете бывать у вас?
– Это невозможно. Если я добилась хорошего положения, то только потому, что всегда была щепетильна. Если молодые люди станут бывать у меня, то можно будет сказать, что я ничем не лучше той развеселой банды тангисток, веселящихся каждую ночь, посещающих таверны, и все такое… Ее голос принял неопределенный оттенок. В действительности она знала очень мало о забавах «веселых сборищ», судя о нравах этого круга людей чаще всего по извлечениям из отчетов.
Но раз навсегда она решила объясниться с этим, сбитым с толку, молодым человеком. Она прекрасно знала, что казалась моложе своих лет на добрый десяток, а также и то, что страсть у мужчин тоже считается делом, хотя у него и было мало свободного времени.
– Благодарю судьбу, что у меня нет взрослой дочери, которую надо было бы оберегать от этой веселой компании, – сказала она игриво. – Конечно, я могла бы ее иметь, я достаточно стара.
Он откровенно рассмеялся. Потом сказал ей старую истину, вечно новую для женщин, сказал с заметной нежностью в суровом и энергичном голосе.
– Я хотел бы знать, действительно ли вы так пропитаны условностями, как про себя думаете сами. Вы производили на меня всегда впечатление двойственности. Одна из вас крепко спит, там, где-то, а другая даже не подозревает о существовании первой.
– Как поэтично! – она улыбнулась с удовлетворением и почувствовала соблазн кокетства, будто бы ожил призрак ее юности, того давно прошедшего периода, когда