супруга Артузова. А, вспомнил, куда девал шинель! Мы же тогда отправились на квартиру Артура, я там переоделся, а шинель и оставил, с намерением забрать ее в самое ближайшее время, но стало не до того.
Шаркнув ножкой перед секретарем Ленина, я отправился гулять. Вышел из Кремля через Спасские ворота, прошелся по Красной площади, и понял, что гулять мне расхотелось. Уж слишком холодно в столице моей родины, а пальтишко и кепка и на самом-то деле не спасают ни от мороза, ни от ветра. Пойду-ка я на свое рабочее место, в кабинет на Лубянке. Авось, встречу кого-нибудь из знакомых, да и товарищу Ленину надо бы подарок отдать. Я второй день обитал в Москве, но в комнатке в Доме Советов было только самое необходимое, вроде смены белья и зубной щетки, а чемоданы с подарками оставил в рабочем кабинете. Все-таки, на коллег из ВЧК надежды больше, нежели на неизвестных соседей, пусть они и крупные партчиновники, а открыть замок на дверях моей комнатушки – раз плюнуть.
Эх, нехороший я человек. Почему это не верю в честность и добропорядочность советских людей? Видимо, сказывается буржуазное окружение, в котором я пребываю последние месяцы. В мире капитализма, как-никак, плавают либо акулы, либо рыба помельче, но тоже хищная. И как, скажите на милость, сохранять доверие?
Ежели, понесусь мелкой рысью, вроде той, с которой передвигается товарищ Фотиева, замерзнуть не успею. Но тут, совершенно кстати, со стороны храма Василия Блаженного донесся звонок трамвая.
В вагоне почти также холодно, как и на улице, зато ветром не дуло, а до Большой Лубянки всего одна остановка. Хмурая тетенька-кондуктор, в валенках с калошами, потрепанном меховом жилете, наброшенном на телогрейке, зато с новой кожаной сумкой, к которой прикреплены четыре катушки билетов. Услышав, что мне нужно до Большой Лубянки – всего-то одна остановка, кондукторша изумленно вскинула брови и содрала с меня проезд аж десять тысяч рублей. Теперь понятно, почему трамвай едет полупустым. А совсем недавно ездил бесплатно. Стало быть, военный коммунизм на транспорте отменили. Правильно, разумеется, но цены убойные. Инфляция растет, но десять тысяч, как знаю, это либо стоимость обеда. Билетик сожрал всю имевшуюся в карманах российскую наличность Ладно, все равно надо либо валюту менять на рубли, либо жалованье получать. Любопытно, сколько мне нынче причитается? Нет уж, когда окончательно вернусь в Москву, выбью себе служебную машину. Начальнику ИНО ВЧК положен личный транспорт, а иначе на общественном разорюсь.
В здании Лубянки дежурный, помнивший меня еще со времен учебы на курсах, сообщил:
– Товарищ Аксенов, вас Артур Христианович спрашивал. Велел передать, что очень хочет вас видеть. Мол, чтобы вы к нему зашли, как приедете.
Прежде чем пройти в кабинет Артузова, располагавшегося этажом выше, я заскочил к себе, чтобы захватить подарки, а заодно придумать, что подарить товарищу Ленину? Хотя, для Владимира Ильича есть одна вещь, что может понравится вождю. Сунув подарки в бумажный пакет, пошел к Артуру.
В отличие от моего кабинета, выходившего прямо