Он всей душой ненавидел критиков, но даже под их давлением не мог изменить мечте. Юноша взял в руки микрофон, не глядя на самодовольное лицо недруга.
– Это стихотворение я написал полгода назад. Сразу предупреждаю: оно не всем нравится. А впрочем, в любую эпоху люди стремились изгнать бабочку из поэтиного сердца. Буду рад, если найдётся хотя бы один человек, который выслушает мою исповедь и поддержит её искренними аплодисментами.
Крылья в ремонте, моя дорогая,
Знаешь, быть может, уже не починят,
Жить научусь, как и все, не летая,
Кто я и где мне остаться отныне?
Алиса покачала головой. Да, больше половины своей жизни люди лишь существуют, даже не подозревая о сломанных крыльях. Но ремонт, как и всё на свете, однажды заканчивается, и иногда, благодаря качественной работе, крылья становятся ещё более крепкими. Попробуешь – и можешь взлететь так высоко, как никогда прежде. Но люди редко возвращаются за ними, и чаще всего даже не могут вспомнить, в какой ремонтной мастерской их оставили.
Девушка перевела взгляд на Макса Летова. Он беспечно раскачивался на стуле и болтал ногами в зелёных кроссовках с ярко-жёлтыми шнурками. Наконец, замер в неслучившемся полёте, коснулся взлохмаченных кудрей, точно желая проверить, на месте они или нет, и опёрся щекой на руку. Не защищённый от падений стул опустился на пол с предательски громким стуком. Лавр впал в полуминутное оцепенение, забыв следующую строфу, но Макс нисколько не смутился и даже не покраснел. Поэт потёр шею сзади и тихо рассмеялся; на лбу выступила испарина. Когда юноша читал стихи, он исчезал для пространства здесь-и-сейчас и погружался в только что созданный новый мир, но любой случайный звук извне мог заставить его вернуться. И нужно было снова отыскать потерянную микровселенную и нырнуть, чтобы продолжать чувствовать слова каждой мурашкой на теле.
Алиса испортила одного журавлика, расправила бумагу, черкнула пару раздражённых строк, скомкала и, улучив удобный момент, кинула скучающему критику. Он поймал комок, словно знал заранее и ждал; развернул записку и бросил красноречивый взгляд на Алису. В нём не было ожидаемого раздражения, а на лице не появилось кривой ухмылки; Макс только слегка приподнял брови и скрестил руки. При этом юноша продолжал разглядывать багровую от возмущения незнакомку, и она отвернулась, приложив ладони к горячим щекам. А Лавр успел вспомнить слова и нырнуть в ту самую пучину, где зародилась его первая строка:
Лишь бы обнять твои хрупкие плечи,
Шёпотом славить уснувшее солнце,
Мне бы дождаться коротенькой встречи,
Только не стать для тебя незнакомцем.
Алиса невольно вздрогнула: чей-то бумажный ком прилетел ей прямо в затылок. Она сощурилась и сжала записку в кулаке. Кажется, этот надменный критик нарывается на следующую словесную дуэль, а девушка слишком хорошо владеет оружием, чтобы позволить себе проиграть.
Её некрасивый пляшущий почерк (слова глядят в разные стороны, готовясь растерзать друг друга):
«Тебе не стыдно?»
Его