Неокантианство. Первый том. Первая часть. Сборник статей, текстов книг немецких мыслителей второй половины XIX – начала XX веков
его отличает уже то, что он признает априорность некоторых принципов физики. Определенная позитивистская черта, безусловно, присуща Риелю, поскольку он разделяет сильное эмоциональное отвращение позитивизма ко всей метафизике и требует ее замены позитивными науками. Поскольку Кант доказал невозможность всякой метафизики, то от других наук у философии осталась только теория и самокритика познания. Только как эпистемология возможна научная философия, все остальное – ненаучно. Главным достижением самого Риля является теория научного познания. Эпистемология заключается не просто в описании методов познания, а в том, чтобы сказать, при каких условиях то же самое имеет реальное значение. Это исследование обоснованности познания тождественно ему по своему психологическому происхождению. – Несмотря на свое отвращение к метафизическим спекуляциям в целом, Риель все же занимает эпистемологическую позицию на стороне реализма, и он также рассматривает процессы души, поскольку они протекают во времени, как простые явления трансцендентного мира.
Риель рассматривает вещь в себе как неразрывный компонент критицизма, имеющий существенную природу. Любая другая теория, кроме реалистической, превратила бы познание в простую игру ума. Гарантия реальности внешнего мира уже содержится в каждом ощущении, поскольку оно включает в себя отношение к чему-то вне его. «Чувства иннервации [нервные импульсы – wp], приводимые в действие ощущениями, составляют единственную основу нашего убеждения в реальности вещей, и позволительно сказать, что, говоря физиологически, вера возникает из взаимодействия ощущений и чувств иннервации («Критика», т. 2, с. 45). Существование ближних также не просто предполагается. Вера в это основана на инстинктивном сопереживании им, а затем альтруистические чувства формируют доказательство существования ближних. Риель считает это социальное доказательство реальности внешнего мира даже более важным, чем доказательство из ощущений («Критика», т. 2, с. 169f). Как и Гельмгольц, Риель называет ощущения знаками, а не образами вещей (т. 2, с. 50). Однако он не разделяет учение Юханеса Мюллера и Гельмгольца о специфическом качестве ощущений. Только арифметическая и логическая части пространственного восприятия имеют реальное значение. Вещи, явления которых являются нашими пространственными восприятиями, сосуществуют таким образом, что образуют троекратно расширенную множественность, в которой действуют простейшие законы связи в том, что касается отношения элемента к элементу (т. 2, с. 182). В своей качественной природе реальное совершенно неизвестно нам; мы знаем только, что оно есть и влияет на нас. Оно так же стоит за ощущениями, как и за внутренней жизнью души, которую Риель, поскольку она протекает во времени, также рассматривает лишь как явление. Из-за этой единой обусловленности как физического, так и духовного мира явлений посредством самих вещей, Риель называет свою точку зрения монизмом.
Ощущения –