обвила его шею руками, прижала к себе крепко-крепко, как в последний раз. Уткнувшись в его грудь, она заплакала от жалости и нежности к этому мальчику.
– Ну, что ты, милая? Не плачь, я же не сейчас ухожу, два дня впереди, успеешь еще пореветь. Пойдем, на углу дядька мой на машине ждет.
– Сейчас, только маме скажу.
Вытерев ладонями лицо, она вошла в мамину комнату. Мать, уже одетая, сидела на краю кровати, расчесывая длинные волосы.
– Мама, я пошла, за мной Миша приехал.
– Ну, иди. Позови-ка мне сюда Михаила.
Миша смущенно вошел в спальню Халима-апа и поздоровался. Он в этой половине дома еще никогда не бывал.
– Михаил! Эти дни у тебя будут хлопотливые, может не удастся поговорить. Я желаю тебе легкой службы, хороших друзей, заботливых командиров. Теперь идите.
По сравнению с высоким деревянным домом, срубленным из толстых сосновых бревен, Мишина квартира показалась Эле крошечной. Темная прихожая, две маленькие комнаты, да кухня, вот и все. Потолки низкие, стены оклеены обоями непонятного цвета.
Навстречу вытирая руки о фартук, вышла заплаканная женщина.
– Проходите, разуваться не надо.
– Мама, это моя Эльмира.
– Поняла уже, зови меня тетя Таня. Идите за стол, мы как раз завтракаем.
Ребята прошли на кухню.
– О, кто это пришел, проходи, проходи красавица, садись рядом со мной. Давно нужно было познакомиться. Я, Степан Михайлович, можешь звать меня дядя Степан, а я тебя буду звать Эля. Согласна дочь? Мать, налей-ка ребятам чаю. А то сама нальешь, все же ты наша будущая невестка.
– Налью, конечно. Садись Миша.
Михаил был очень доволен таким поворотом дела. Ай, да папка, спасибо ему, принял-таки Эльмиру. Однако Эля так не думала. На языке у человека мед, а в глазах лед. Лучше уж холодность матери Миши, чем такое фальшивое радушие.
Позавтракав на скорую руку, принялись за работу. Нужно сварить уху из стерляди, нажарить лещей, нарезать салаты. Квартира маленькая, поэтому родню позвали к обеду, а молодежь собирали к вечеру.
Ласково улыбаясь, Степан Михайлович определил Эльмире почистить ведро рыбы. Дал два таза, широкую доску, остро наточенный нож и показал место, где она будет этим заниматься.
Эля в растерянности стояла возле стола. Почему-то она сразу не сказала, что не умеет чистить рыбу, теперь не знала, что и делать. К ее счастью, во двор вошел Мишин друг, Сережа.
–Привет! Ха, рыбу заставили чистить, а ты, естественно, не умеешь. Дай сюда нож. Сергей снял рубашку.
– На, держи, а то замараю, новая еще, первый раз надел. Смотри, как это делается.
Парень брал рыбину под жабры, бросал на стол и ловко снимал с нее чешую. Рыба, пойманная ночью, была еще живая, била хвостом об доску. Блестящая на солнце чешуя летела во все стороны. Затем он обмывал рыбу в ведре с водой, клал на другую сторону доски, где было почище и одним движением вспарывал живот рыбине.
Эльмира с ужасом смотрела на это действие. Она больше никогда не станет есть рыбу.