из героев романа списан с реального человека, и теперь писательница хочет изменить некоторые детали, чтобы его не узнали. – Розмари смотрит мне прямо в глаза, и я не отвожу взгляда, стараясь не запаниковать. – Она хотела внести правки до публикации книги, но так получилось, что все хвалили ее именно за описание этого героя, так что она все тянула и тянула, роя себе яму, и вот теперь она в отчаянии…
Я выравниваю дыхание.
– …а я стараюсь натаскать ее на ответы, потому что каждую писательницу, с которой мне доводилось работать, всегда спрашивают, насколько автобиографична ее книга. Честно говоря, это просто кошмар, мужчин почти никогда такое не спрашивают.
– Ты совершенно права, это просто ужас. – В моем голосе слышатся истеричные нотки. – Что ты будешь делать?
Памятуя о том, как Розмари тихо и внимательно выслушивала друзей в том баре в Гованусе, ставлю на то, что она дает взвешенные советы: «Объясни еще раз, что случилось», «Ты уверена?», «Не беспокойся», «Мы все исправим». Она наверняка терпелива и добра, но в то же время непоколебима, с нужной долей профессиональной стойкости.
– Я попросила ее внести правки, но если книга от этого потеряет свою мощь, то ей придется связаться с этим человеком и найти мирное решение. Тогда она сможет опубликовать оригинал книги, – вздыхает Розмари. – По большей части я пытаюсь сделать так, чтобы не пришлось привлекать юристов.
– Звучит очень муторно, – говорю я, потому что это и правда так. – Даже представить себе не могу.
– Знаю. Надеюсь, до этого не дойдет. – Она непринужденным движением собирает волосы в идеальный хвост. – Все, прекращаю жаловаться на работу. Честно. А у тебя есть что-то интересное на горизонте?
Резкая смена темы, но я готова.
– Ничего особенного. В основном буду тешить мужское самолюбие. У моего парня на работе в разгаре важный проект, и он в отвратительном настроении. Так что стоит ему переступить порог, как я протягиваю ему пиво и понимающе киваю каждые несколько минут.
Розмари фыркает:
– Боже, как знакомо. Чем он занимается?
– Он инженер. – Технарь, но не слишком близко к правде. Здесь я подготовилась. – Но, честно говоря, я не особо понимаю, чем он занимается, мы не обсуждаем его работу. Только сложности или какие-то достижения.
– Отлично тебя понимаю. Мой бывший занимался моделированием катастроф. – Пауза. – Мне казалось, он и сам всегда настороже.
Теперь он с нами, в этой комнате. Мы обе представляем одно и то же лицо: Калеб. В горле бурлит странная смесь радости, вины и нежности – по отношению к нему, но почему-то и к ней. Я выбираю вину, позволяю себе ее прочувствовать – разве не это самая правильная реакция?
– Наверное, противоположности притягиваются, – добавляет Розмари.
Я иду напролом в попытке собрать как можно больше данных. Информация – мое оружие и броня.
– И как вышло в твоем случае с противоположностями?
– Ну, я же сказала: бывший парень. Вот и ответ. –