на бок, закрыл глаза и невольно подумал: «Как хорошо, что я в самый последний момент не надел свой мундир, и все благодаря Генриху. Теперь я обер-лейтенант 22-й дивизии генерала Шахнера, хотя кто знает, поможет ли мне это».
Ганс принимал участие в зверском уничтожении концлагеря. Он выпил целую бутылку водки и в пьяном угаре стрелял вместе со своей командой по бегущим беспомощным людям. Крики, стоны, проклятия и треск автоматных очередей – все перемешалось. И вот сейчас в бараке он боялся расплаты за совершенное им жестокое преступление, которое смертельным грузом лежало на его душе.
Утром следующего дня дверь барака заскрипела, и вошли два вооруженных солдата. Один из них стал фонариком освещать людей, лежащих на полу. Луч света быстро скользил от одного пленного к другому и наконец остановился на Гансе. Солдат подошел к нему и прикладом автомата ударил по спине. Ганс скорчился от боли.
– Вставай, пошли, – приказал солдат и еще раз ударил пленного.
Ганс, превозмогая боль, поднялся и поплелся к выходу. В небольшой комнате сидели три холеных, чисто выбритых американских офицера, один из которых был переводчиком. Они расположились за длинным столом, распределив между собой места так, чтобы один мог смотреть прямо Гансу в лицо, а два других наблюдали с двух сторон. Гансу предложили сесть и угостили сигаретой. Офицеры бомбардировали его вопросами – настоящий перекрестный допрос. Их интересовало все, начиная с детства и кончая военной карьерой. Ганс рассказал легенду, придуманную им за ночь, но, похоже, они не поверили ему, однако возражать не стали, и, записав все, после часового допроса отпустили в барак.
Днем всех военнопленных вывели на прогулку. Ганс с интересом рассматривал территорию. Лагерь был построен по образцу и подобию немецких концлагерей, но строили его в спешном порядке: длинные деревянные бараки были обнесены высоким забором, сколоченным из досок, по углам – смотровые вышки с мощными прожекторами, охрану лагеря вели вооруженные солдаты со специально натренированными собаками. После допроса мысль о побеге не покидала Ганса, но одному осуществить его было просто невозможно. Нужен был напарник. Ганс опустил голову и с задумчивым видом стал размышлять. Вдруг он почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит. Ганс незаметно обвел взглядом всех военнопленных, и их глаза встретились. Штурмфюрер СС Эрих Хенке, второй помощник коменданта концлагеря «Равенсбрюк», это был он. Своим зверством и садизмом штурмфюрер приводил в ужас даже своих подчиненных. Высокий, заплывший жиром, с толстым мясистым носом и маленькими глазками, которые становились цвета ржавой меди, когда он истязал свою жертву, Хенке производил неприятное впечатление. Штурмфюрер презирал и ненавидел людей. Но у него была одна слабость – он безумно любил собак. И собаки отвечали ему тем же. Как уживались эти два качества – ненависть к людям и любовь к собакам, – никто из его подчиненных не мог понять. Ганс не любил Хенке, но здесь в лагере он был именно тем человеком, что мог помочь ему совершить побег. Удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, Ганс кивнул