ничего из того, что ты можешь и что сможешь: ты чужой, потому тебя подвергнут остракизму за любое твоё действие, слово, мысль или за то, чего ты вообще не делал.
В моём случае всё началось с того, что я из бедной семьи, – все были уверены, что меня не возьмут учиться ни при каких обстоятельствах. Но меня взяли. Как они узнали, что меня практически не экзаменовали, не знаю, но их это задело за живое очень сильно. А когда началась учёба, выяснилось, что я без особого труда усваиваю то, что требовало от моих однокашников значительных усилий.
Магия камней… Догадываетесь, насколько легко мне понимать камни? В тот день изучали рубин. Настоящих, сильных камней нам, разумеется, никто не давал во избежание нежелательных последствий. Сифур, наш преподаватель, дал рубин с трещиной, больной, измученный камень. Видимо, такой камень не жалко для экспериментов недоучек. Мы по очереди рассматривали рубин и рассказывали всё, что чувствуем, пытаясь сформулировать свои ощущения.
Дошла очередь до меня. Я взял камень в руки и, держа его двумя пальцами, поднёс к лучу света, что лился из окна. Соединил своё сознание и сознание рубина. Мы недолго общались, помог ему срастить трещину, уж очень сильно он на неё жаловался, восстановил структурную решётку. Он поделился со мной небесполезными знаниями. Здорово было! На какое-то время я потерялся, выпал из общего пространства. Когда закончил работу с камнем, положил его на ладонь: тот был уже замечательным, полноценным рубином с глубоким сочным цветом. Я был очень доволен, протянул камень, чтобы передать его дальше…
Они стоят передо мной полукругом. Напряжённое молчание, подчёркнутая тишина. Я удивлённо смотрю на них, в моём взгляде вопрос: мол, что не так? Сифур забирает у меня рубин, качает головой, я улавливаю восхищение, исходящее от него. Но внешне он суров и невозмутим, он всегда такой. Сифур долго и пристально смотрит на меня, объявляет урок оконченным. Мне же он велит остаться.
– Такую работу с камнем, – начал разговор Сифур, – может сделать не каждый жрец. Как это сделал ты?
– Я не знаю. – Что ещё я могу ответить, не рассказывать же всю мою историю. – Я просто смотрел на него. Мне показалось, что мы общаемся. А потом получилось вот это. – Я показал пальцем на рубин.
Жрец смотрит на меня, долго, пристально. Очевидно, он понимает, что я не говорю правды. Но ему не проникнуть за завесу этой тайны. Он пожимает плечами и отпускает меня. Очевидно, расскажет об инциденте Шимуну.
После этого случая я постоянно слышал за спиной шёпот и насмешки. Они мало смущали. Я пришёл учиться, остальное неважно.
Плохо стало после одного занятия по астрологии. Я не был на нём, на тот момент я вообще перестал её изучать. Предметы осваивали по способностям и склонностям: скажем, некий прототип современных факультетов. Насколько я понимаю, было задание сложить звёздную карту рождения. Это обычная вещь для тех времён, по ней исследуются предыдущие воплощения, история происхождения души, её потенциальные возможности в этой жизни.
Делали