не собирался тебя выгонять, – строго и с небольшим осуждением ответил Шимун, – просто ты не будешь учиться со всеми. Я буду учить тебя сам.
Кто бы знал, насколько сильным было моё облегчение. Не гора – Земля упала с моих плеч. Высказав обильные и сердечные благодарности, я, счастливый, покинул Шимуна.
Вечером я смотрел на небо и звёзды. Неужели теперь всё будет хорошо? О небо, я так хочу этого!
11. Одиночество
Разговариваю с Шимуном. Мы уже долго вместе, многое за спиной. Мы не друзья, это невозможно, но наши отношения настолько близки, что мы можем разговаривать откровенно, открывая друг другу то, что, казалось, навсегда останется тайной.
Шимун прозорлив и дальновиден. Он с самого начала собирался обучать меня отдельно, но специально оставил учиться со всеми, чтобы и я понял, почему нужно поступить именно так. Он объяснил, что я сам должен был захотеть учиться в одиночестве и сделать соответствующий выбор. Да, я увидел отчётливо, что среди прочих учеников мне нет места, но тогда я ещё не понимал, что и среди жрецов его тоже не будет. Будущие жрецы ведь учатся рядом со мной.
Я не понимал тогда, что при таком раскладе мне нет места среди людей вообще. Единственное сословие, к которому я жаждал принадлежать, меня, скажем так, отвергло, из другого я ушёл сам, а в остальные не то чтобы сложно попасть, просто они мне неинтересны. В любом случае, куда бы я ни шёл, слух опередит меня. И этот слух пустят сегодняшние мои однокашники. Они ведь увидят одно, а вокруг этого придумают ещё столько… Кто знает, что может сотворить незрелый ум.
Смотрю на него. Шимун редко смотрит на собеседника, вот и сейчас глаза его где-то над моей головой. Мне нравится такой взгляд: избегая выражения глаз, жестов, позы и прочих телесных проявлений, можно увидеть гораздо больше, чем хочет показать человек. Часто бывает так, что выдуманная человеком маска становится фильтром, через который её носитель не столько показывает фальшивого себя, сколько видит мир согласно своим представлениям о нём. Шимуна масками не обманешь: он видит всё таким, какое оно есть. Шимун не смотрит на проявления, он видит суть.
– Могущество тождественно одиночеству, – говорит жрец. – Чем больше могущества, тем больше одиночества. Ты пока ещё не понимаешь этого. Ты вкусил одиночество, но не познал всей безмерности, которую оно принесёт. Ты сейчас слушаешь, но забудешь мои слова, они не важны тебе. Только потом, когда запредельные игры могущественного существа сожмут тебя в точку безысходности, ты вспомнишь сказанное мной.
Я слушаю его. В самом деле, тогда сказанное им не то чтобы пролетело мимо – я хорошо запомнил его слова, – просто не было почвы, на которой прижилась бы мудрость этих слов.
– Могущество зиждется на знании, – продолжает Шимун. – Это единственный из возможных путей для таких одиночек, как ты и я.
– Шимун, разве ты одиночка? Ты известный и уважаемый жрец. Тебя уважают, тебя почитают, тебе поклоняются. Трудно найти человека, который не был бы счастлив, если ты обратишь на него внимание. Твоего слова ждут, как дождя в