голоса – еще не хор,
нас к сумрачным священным рощам
готовящие до сих пор.
Цари
Круг стихотворений (1899 и 1906)
I. «Когда рвались отроги гор к равнинам…»
Когда рвались отроги гор к равнинам
и никло древо древнее к былинам
там, где поток, не чаявший жилья,
над немощным свершили исполином
два старца чудо именем единым,
и на ноги встал Муромец Илья.
Отец его старел в трудах упорных,
и пробужден был сын молитвой вдруг;
камней и трав не оставляя сорных,
за борозду борясь, ворочал плуг;
смеясь, валил деревья вековые
размахом нескончаемых трудов,
и корни выползли на свет впервые
из мрака, словно змеи гробовые,
и свет был их вобрать готов.
Омытая росою предрассветной,
уже кобыла ржала на селе,
сильна породой, всаднику заметной,
который не тяжел был ей в седле;
давали оба бой угрозе тщетной,
таившейся в неумолимом зле.
Прорвав тысячелетья, как запруду,
все скачут, скачут… Где векам предел?
(А сколько тысяч лет он просидел?)
Действительность – всего лишь чуткость к чуду.
Тысячелетья в мире слишком юны,
мир измерений слишком тих…
Идет лишь тот, кто просидел кануны
в глубоких сумерках своих.
II. «Когда громадных птиц таили дали…»
Когда громадных птиц таили дали
и лютый змей в урочище своем
жег, огнедышащий, людей живьем,
тогда мужи и юноши гадали,
как устоять им перед Соловьем;
во тьме ветвистой тысячеголовый,
на девяти дубах он голосист,
застать врасплох проезжего готовый,
и сотрясает ветхие основы,
накликав ночь, его разбойный свист.
Вокруг весна, и ночь, и наважденье,
заманчивая, пагубная страсть;
враг отовсюду, но не нападенье,
одна неотвратимая напасть,
не зная ни властей, ни властелинов,
вдруг насылает звучную волну;
бушует нечто, мороком нахлынув,
и человек идет, как чёлн, ко дну.
Лишь самые могучие в дремучем
лесу не стерты были сверхмогучим,
чье горло – кратер в сумрачной тени;
сумели выстоять они одни,
и, у апрелей переняв науки,
к трудам смиренно приложили руки,
и, страх преодолев, шагнули в дни,
когда воздвиг неутомимый зодчий
и оградил оплотом город отчий,
чьи стены были знаменьями славы,
и звери выходили из дубравы,
людского избегая околотка;
и пусть в крови у некоторых глотка,
из логова шли, приминая травы,
как будто привлеченные находкой,
чтоб лечь к ногам святого старца кротко.
III. «Питают слуги с разных сторон…»
Питают слуги с разных сторон
разные слухи, целую стаю,
и все