Райнер Мария Рильке

Поздняя осень в Венеции


Скачать книгу

при чужой звезде,

      а маленькое все еще хранимо

      лицо, быть может, в сумрачной воде;

      со всею жизнью, детство, ты сравнимо,

      но где ты, где?

      Из детства

      Тьма в тихий дом вошла благополучно,

      где притаился мальчик, и, как сон,

      мать в комнату вошла почти беззвучно,

      в буфете лишь раздался тихий звон.

      А полумрак вошедших выдает.

      Поцеловала мальчика, спросив:

      «Ты здесь?» Рояль открытый был красив

      в присутствии неотразимых нот,

      среди которых для ребенка сеть,

      чтобы ему тем пристальней смотреть,

      как среди материнских пальцев палец

      брести в метель готов, с кольцом скиталец,

      по белым клавишам и впредь.

      Мальчик

      Хотел таким же быть я, как и те,

      на диких лошадях под небесами,

      где с веющими схожи волосами

      их факелы на бешеном ветру.

      И у руля стоял бы я на лодке,

      во мраке ночи водружен, как стяг,

      один из десяти лихих вояк,

      и шлем на мне сверкал бы золотой,

      как и на них, враждуя с темнотой,

      и тот же шлем, когда бы рассвело,

      казался бы прозрачным, как стекло. —

      А кто-то дует близ меня в трубу,

      сгустив блестящий воздух, как настой,

      а мы объяты черной пустотой,

      изведав сновидение-судьбу.

      Коленопреклоненные дома,

      неотвратимый страх ночной погони;

      пространство ускользает, всюду тьма,

      и с шумом ливня мчатся наши кони.

      Первое причастие

      (Париж в мае 1903)

      Причастницы проходят мимо в белом,

      а в зелени садов сквозит весна,

      и детство представляется пределом

      вчерашним: завтра новизна.

      Когда настанет в жизни перемена?

      Врасплох застигнет новый час, но пусть

      проходит праздник, с ним одновременна

      тихонько наступающая грусть.

      Чтобы одеться в белое, вставали,

      и делалось на улице светлей,

      и церкви их шелками овевали,

      и свечи наподобие аллей

      вытягивались и торжествовали

      в глазах девичьих ярче и теплей.

      Стихало все, и раздавался хор:

      не купол, нет, сияющий простор,

      прозрачный дождь из облаков-соцветий,

      а под дождем белеющие дети.

      И, нежной белизной одарены,

      светились платья в колыханьи складок,

      стихия звезд и птиц, живых загадок:

      наследье баснословной старины.

      День был зеленый, синий, голубой:

      он веял также красным временами,

      пруд удалялся мелкими волнами,

      а ветер пел о том, как меж собой

      общаются за городом цветы.

      Увенчанные вещи благодарны

      сиянью, чей целителен размах,

      и были в зачарованных домах

      открывшиеся окна лучезарны.

      Вечеря

      В смятении почуяв принадлежность

      свою