устали и не обращая внимания на условности и угрызения совести, уверенно переступая через тела и авторитеты. И если он наметил для себя цель, то вся окружающая его жизнь становилась незначимой. Существовал только коридор, ведущий к этой цели! А если слышал в свой адрес упрёки в совершении нечистых дел, то отвечал вопросом просто и открыто:
– А судьи кто? Кто и тебе запрещает делать так? Я никому не мешаю, не лезьте и вы в мои дела. Честь, совесть, достоинство – это красивые «конфетки» старой партии, а она своё отжила. Сколько можно поклоняться праху? Сейчас время совсем других ценностей, других людей.
Или, молча, одаривал собеседника презрительным взглядом, словно несмышлёныша, и уходил, высоко неся свою голову и достоинство. Спор не стоит внимания мэтра.
И так, вот он – старик, разменявший восьмой десяток лет. Он не любит это слово – «старик»! – Заслуженный художник России, член-корреспондент академии художеств! Материально обеспечен, ни от кого не зависим, собой вполне доволен. На мир смотрит если не свысока, то поверх голов многих. Хоть ростом и не велик, но достаточно округлен. На оплывшем красном, как у всех рыжих, лице шустро бегают хитрые глазки, прикрытые сверху выгоревшими бровями и утопающие в мешках припухлостей, и, кажется, если бы не рыжие бакенбарды, ограничивающие абрис лица, то эти два живчика-глазика обязательно покинули бы своё место.
По натуре Емельянов – резкий, подвижный тип человеческой породы, но пытаясь придать своей персоне солидность и весомость, старается делать всё медленно и без суеты. Говорит с растяжкой, не торопясь, искусственно делая остановки, чтобы собеседники успевали усваивать услышанное. Фигура-то не рядовая, значимая.
Высоко взлетел наш Емеля! Большая птица! Но «большой» можно назвать, если судить по тому, сколько гадит он на головы других. Птицу видно по помёту.
А как всё начиналось? Как у всех – с детства. Вернее – с имени. Не зря же проведение напутствовало его родителей дать это имя ребёнку. Не Ваня, не Семён, не Афоня, а Бронислав. Всем известно: как лодку назовешь….
У отца, Николая Ульяновича знакомые спрашивали, почему так назвал младенца? Родитель долго и значительно молчал, потом, пригасив голос, изрекал:
– Этот ребёнок особенный, и имя должно ему соответствовать.
Особенным ребёнок был только тем, что до него в семье уже было три девочки. Отче хотел непременно иметь сына, наследника. Хотя, наследовать, как и во многих советских семьях, было нечего. Ни из духовного, ни из материального багажа. Равенства бедных достичь гораздо легче, чем равенства богатых.
С малых лет отец приучал Броника относиться к сёстрам идворовым товарищам с пренебрежением, как к людям второго сорта. Подсказывал, какими способами и методами можно выделиться среди этой дворовой шантрапы. Отче так воспитает своего отпрыска, что тот потом сдаст постаревшего и больного отца в дом инвалидов, как ненужную,