за зарплатой с балетками – этакими небольшими чемоданчиками. В ту пору, когда страна ещё не полностью восстановилась от военной разрухи, когда в сёлах не видели наличных денег, такими суммами, что получали художники, ворочали немногие. Деньги – вот что пленило слабый разум и юную душу.
В товариществе в основном были художники-самоучки, самодеятельные. С образованием среди них была единственная скульпторша, которая выполняла заказы на изготовление памятников по всему краю. О её зарплате даже сами художники говорили с привздохом:
– Куда нам до неё?!
Вот на кого хотел быть похожим Емеля. И поставил перед собой задачу – непременно получить специальное образование. Непременно стать художником! Тогда он утрёт носы многим своим одноклассникам. Пусть знают, завидуют и жалеют, что когда-то изгоняли его из своих компаний, не водили с ним дружбу. Пусть все родственники и знакомые, кое – как перебивающиеся от зарплаты до аванса, скрипят зубами от зависти! Он весь мир положит у своих ног! Это его единственная и непоколебимая мечта! И будет так!
Емеля не замечал, что большие деньги не делали художников счастливее и богаче, что они постоянно ходят в старых пальто и беретах, стоптанных ботинках и потёртых пиджаках. Постоянно занимали друг у друга деньги. Но зато как гуляли творцы! Подвыпивши, они всегда затевали дискуссии об искусстве, о великих художниках. Иногда, более просвещенные из них, говорили о направлениях и течениях, традициях и школах. Но это происходило только за столом. Тогда они многозначительно поднимали к небу глаза и указательные пальцы, говоря:
– Левитан – это да!
– Суриков – это величина!
– А Репин? А Куинджи?
Они смотрели на репродукции картин Айвазовского и Шишкина, как верующие смотрят на иконы.
Когда Емеля сам брал в руки эти репродукции, то видел только деревья, воду, людей и… больше ничего! Чем восхищались, чему удивлялись художники – этого понять не мог. В чём здесь величие? Всё так, как в жизни. Кажется, возьмёт он кисти и краски и нарисует не хуже. А в школе на уроках рисования он любил изображать из себя большого знатока искусства. Сначала поджимал губы, а потом, копируя своих кумиров, также закатывал под лоб глаза, тыкал пальцем в потолок и говорил:
– Репин – это величина! Левитан – поэт природы! До них так никто не писал. Это дар от Бога, но вам этого не понять.
Сверстников он пытался убедить, что перед ними стоит если не сегодняшний, то в будущем – великий художник.
И так будет по жизни. Емеля, не имея своих личных взглядов на искусство, – да и не только на искусство – своих оценок произведений, как хорошо выдрессированный попугай, будет повторять чужие высказывания, выдавая за свои. По жизни.
Однажды во время летних каникул он всё же перерисовал по клеточкам из учебника литературы на листы ватмана иллюстрации к басням Крылова.