что мне следует делать, а что нет. Горячее упрямство побежало по жилам. Больше я не позволю никому собой командовать.
– Родителей не выбирают, – повторила Игорю всем известную истину. – Какая ни есть, это моя семья. Поэтому, ваше сиятельство, идите на фиг со своими запретами.
– Даш, будь, пожалуйста, благоразумной, – продолжал меня убеждать Богданов. – Если родственники только расстраивают, зачем лишний раз рвать себе душу? Я еще помню, как ты жалостливо рыдала в моих объятьях после разговора со злобной сводной сестрой. Нет, мне, конечно, понравилось тебя утешать, но всех таких любителей поиграть на нервах нужно посылать лесом. Даже если они родственники.
– Как у тебя все просто, Игорь! А если твой отец или мама заболеют и своим болезненным видом или разговорами будут тебя огорчать, ты их тоже лесом пошлешь?
– Ну, это совсем другое дело, – сразу же отреагировал Богданов.
– Почему другое?! – горячилась я.
– Потому что мои родители меня любят, а твои родственники…
– Папа тоже меня любит! – убеждала даже не Богданова, саму себя. – И у него в пятницу день рождения. Как любой человек, он хочет, чтобы в этот день его окружали родные люди. Разве я могу не поехать?!
– Свободно можешь не поехать. Откуда эта непонятная жертвенность? Никто из твоих родственников ее не оценит. Даш, скажи, твой отец что-нибудь сделал для тебя хорошее? Если не считать весьма приятного для него участия в процессе твоего создания. Ты сама училась, работала. Насколько я знаю, деньгами тебе родные люди не помогали.
Откуда Игорь знает такие подробности моей жизни?! Ах да, у них в холдинге очень хорошая служба безопасности.
– Ты все меряешь деньгами, – продолжала злиться я.
– Хорошо, давай не будем брать денежный вопрос. Отец хотя бы раз стал на твою защиту, когда мачеха тебя третировала? Только честно мне ответь! – Опять эти командные нотки в голосе.
Ответить было нечего… Папа предпочитал не замечать «ссоры», которые происходили дома. Иногда был слишком пьян, а чаще просто не видел в этом необходимости, считая, что бабы всегда ругаются и сами между собой разберутся. Но я была маленькой девочкой, а не матерой скандальной бабой.
– Игорь, он мой отец, и я его люблю. Кроме того, еще помню его хорошего, когда мама была жива. Ее смерть папу сильно подкосила. Он сломался. Отец болен, у меня не получилось его вылечить. Была молода, была одна, была бедна, потом предпочла сбежать… Но он моя единственная семья.
– Ах ты ж боже мой, – продолжал нервничать Богданов, – Золушка, ты любого разжалобишь. Вылечить можно только тех, кто хочет лечиться. Мне категорически не нравится, когда тебя расстраивают. Тебе очень идет улыбаться, на одной щечке появляется такая симпатична ямочка. – Эту фразу Игорь произнес с теплотой. – Даш, я, конечно, не могу запретить тебе поезду домой, потому что далеко, был бы в городе, запер где-нибудь, фиг бы ты от меня убежала, вредная упрямая коза. Но прошу тебя, Золушка, не позволяй себя расстраивать. Иначе я приеду, всем надаю по шапке, а тебя стану