к серебру бы не прикоснулись вовек. Но зачем оно, лучше бы золотом да самоцветами за работу брали, да шкурками горностаевыми… Точно! Они сражаются с нечистым войском, а из серебра куют волшебное оружие!»
У девочки тут же волнительно заурчало в животе. Вдруг Василиса не пыталась их обнадежить, а на самом деле идет по змеевы головы? Дочка сотника не раз слыхивала, что за горами и морями, в нурмандских да гэлльских королевствах есть колдуны, которые не боятся пойманную нечисть пускать на зелья чернокнижные.
Может, и гада из Озерного края ждет та же участь? Поймает его ведьма Василиса, головы порубит, да продаст потом на заморском торжище – кому хвост, кому лапы, кому клык и чешуи горсточку. Или, может, перекупам в убойном ряду тушу порубленную сдаст задешево… Хотя, нет, задешево нельзя. Много можно выручить за эдакую гадину. Ее поди убей еще.
Даренка сама не заметила, как уже начала мысленно спорить с жуликоватыми перекупщиками, да прикидывать, сколько чистого мясного весу в змее будет. Очнулась она, когда заполошная ночная бабочка промелькнула мимо лица и скользнула крылом прямо под носом, и девочка, не удержавшись, чихнула.
Ужас из холодящего пятки морока махом превратится в жгучий огонь, хлынувший в живот и грудь. Она замерла, уже понимая, что не услышать ее было невозможно.
Речной царь поднял голову и встретился с ней взглядом. Глаза-светляки вспыхнули ярко, а затем задумчиво прищурились. Водяницы, сидевшие рядом, синхронно оскалились, и Даренка понимала, что их хищная радость не сулит ей ничего хорошего.
– Горяча девица человеческая, тонкокожа, нежна, как пташка лесная, – промолвил Переплут со странной хрипотцой в голосе. – Иди к нам, сядь рядышком, поговорим по душам…
Миг – и Василиса вскочила на ноги.
– Тронешь девочку хоть пальцем – и я тебе волосы на пробор причешу. Серебряным гребнем, – пригрозила она и без обиняков сунула водянику под нос кулак.
Даренка ахнула. Вот сейчас оскорбится нечистый, встанет, рукой махнет – и поднимется вода в реке! Затопит берег, поломает все на своем пути, искорежит деревья и кусты, утянет треснувшие стволы и ветки на глубину. А хрупких человеческих девиц злая стихия тем более не пощадит…
Но Переплут лишь ссутулился, а затем обиженно надул губы и кулак из-под носа отодвинул.
– Баламутка ты, Василиса, – недовольно повторил он слова Ирпеня, сказанные днем на этом же месте, и Даренка не удержалась, захихикала. Тут же испуганно одернула себя и с опаской взглянула на ученицу ведьмы.
А та смотрела на девочку, и в глазах ее плескался искристый смех.
– Отдала бы девку нам хоть на пару часов позабавиться, не убудет с нее. Живой отпустим, сокровищами одарим, – вдруг подала голос одна из водяниц.
Даренка испуганно попятилась. Ни за какие сокровища мира она не согласилась бы остаться с мертвячками наедине.
– Перебьетесь, – равнодушно бросила Василиса. – Я девочку первой увидела, мне с ней и забавляться. И вас, мокрозадых,