лоскутное одеяло. Золотая солнечная колесница катилась к закату, и мужчины торопливо начали сооружать лагерь и ставить шатер. До встречи со змеем оставались ночь и половина дня.
Даренка видела: дружинники смотрели на дочерей водяного царя с опаской. Это девок и детей они могут пощадить, а мужиков – ни за что. Особенно, говорят, лютовали те утопленницы, которых молодые парни сгубили злым словом или делом, да таким, что опосля лишь руки на себя наложить оставалось.
Но без тепла мужского, без огня в человеческой крови плохо спалось на дне, даже в мягкой подушке из песка и тины. Потому и заманивали они в свои сети красавцев, крепких телом и духом, и было тем сладко в холодных объятиях, как никогда в жизни.
Но недолго.
Водяницы же глядели на княжьих людей с насмешкой, словно чуяли их страх. Особенно веселилась Яра, то и дело нарочито-хищно облизывая губы и заставляя вздрагивать даже Глуздаря. Юные отроки уехали вперед, к Желану и Цветке – им на эдакий срам даже смотреть пока что запрещалось.
Дочка сотника же не чуяла никакой опасности, потому не беспокоилась. И оказалась права. Как только болота остались за спиной, к предводительнице подскочили еще две девы, такие же лохматые и мокрые, только с рыжими волосами.
– Ярка, ты проспорила! – захохотали они. – Никто из дружинников портки от твоих выкрутасов со страху не обмочил! Давай колечки, как обещала!
Дочь водяного царя гордо тряхнула черной головкой, но кочевряжиться не стала. Сняла с пальцев два узорчатых кольца, потемневших от воды, и протянула сестрам. Остальные тоже соскочили на землю, и на лужайке, где привязали лошадей, стало шумно и весело. Шутка ли – больше дюжины девиц вместе собрались!
Желан к лагерю ушел последним, забрав с возка котомку с припасами. Даренка уже знала, что там спрятана медовуха. Наверняка мужики решили подсластить сегодняшний тяжкий день веселой попойкой. Хоть бы не удумали ничего дурного сотворить, с пьяных глаз-то.
– Чего уставилась? – не выдержал лидер ватаги, подняв на Яру злой взгляд. – За проводы благодарствую, но дальше мы сами.
– Думаю, не остаться ли с тобой ночку скоротать, с соколиком зеленоглазым, – бесстыдно хмыкнула водяница. – Вот и любуюсь на тебя.
– Тьфу ты, пропасть! – Желан шарахнулся в сторону, осеняя себя знаком Перуна. – Еще я с мертвячкой не ложился! Сгинь, нечестивица, иди вон, с лешими кувыркайся!
И ушел торопливым шагом к костру, что разгорался за кустами ольшаника.
– Да я бы с тобой брюхо опростать на одном поле не села, не то, что на ложе идти, – тихонько фыркнула Яра ему вслед. – Ни живая, ни мертвая бы не села.
Последняя фраза потонула в смехе и окончательно расколола настороженное отчуждение между живыми и мертвыми девицами.
– Колечко у тебя какое красивое, – шепнула Даренке одна из водяниц, глядя с завистью на тоненькую ручку, украшенную медным перстеньком.
Подобные вещицы не стоили почти ничего. Их целую горсть когда-то дали батюшке