всех деталях. Конечно же, в этих жестокостях были виноваты ни кто иные, как мы – русские, завербовавшие этих ни в чем не повинных людей, запугавшие их всеми карами земными и бросившие, в итоге, на произвол судьбы.
Мне казалось, Дилан Страуд такого бы не допустил. Даже не смотря на его неверие в мои слова, на его непреодолимый страх, что все хотят сорвать продуманный и принятый элитным обществом побег в другую солнечную систему. Он казался мне разумным человеком, даже в своих заблуждениях.
Это же действо, на видео, было сродни чему-то грязному и мерзкому. Я не мог найти в себе силы даже попытаться понять тех людей (людей ли?) которые могли поступить так с другими представителями того же биологического вида.
Генерал вот уже несколько минут молча ходил из угла в угол маленькой комнатки куда меня позвали по его просьбе.
– Уроды! Нелюди! – выругался Евгений Петрович. – Ну, раскрыли агентов, арестуйте их, сошлите на землю! Пытайте, в конце концов, пока не скажут, кто и зачем их вербовал и для чего планировал использовать. Нет, я бы еще понял в военное время. Ну, всякое бывает. Когда на кону секреты сверх державы или еще что-то подобное. Хотя нет, и тогда бы не понял. Но у наших людей не было задачи полностью сорвать полет. Нужно было только его отсрочить.
Генерал говорил сам с собой, а мне казалось, он немного потерял хватку. Не думаю, что он казнил бы людей. Нет, я уверен в том, что он бы этого не сделал, но вот так, терять голову и расклеиваться.… Словно передо мной был не бывалый военный, а молодой офицер только что прошедший курсы подготовки и учебку.
– Генерал, вам не кажется, что вы принимаете все это близко к сердцу? – спросил я.
Евгений Петрович резко остановился и упер в меня взгляд.
– Ты можешь смотреть на это спокойно? – он удивленно вскинул бровь.
– Нет, конечно, но мне кажется, эти люди понимали на что идут. Они готовы были шпионить на территории врага и применить свои способности, чтобы нарушить его планы. Наверное, можно было предположить, что их по головке не погладят.
– Ты готов умереть за свою страну? – как-то неожиданно спросил генерал.
– Не знаю. Скорее всего, да, – я понимал, как слабо звучали сейчас мои слова, но ничего другого сказать не мог. Моей страны уже давно не было. Все что осталось после Катастрофы трещало по швам, хотя, как выяснилось, что-то сохранилось. Несмотря ни на что, кто-то пытался поддерживать видимость порядка. – За друзей, точно готов. За любимых. За все человечество, – задумавшись на несколько секунд, продолжил я. – Наверное просто того значения, которое раньше вкладывали в слова «моя страна» не стало. Оно исчезло вместе с Луной.
Генерал все так же пристально смотрел на меня. Под его взглядом я съеживался. И не скажешь, что минуту назад этот человек слишком эмоционально реагировал на увиденное. Хотя, что значит сильно эмоционально? А как еще реагировать на казнь нескольких десятков человек? Скорее нужно было спросить меня, почему я так спокоен. Я заглянул внутрь себя и обнаружил