далекую родину и радовались животворному свету наступающего дня.
Вечером для Исмили поставили небольшой шатер на краю поляны, окруженной редкими кустарниками и пальмами. Ренье лег на кошму перед входом в него. Ему не спалось, и он любовался стройными силуэтами пышных пальм на фоне звездного неба. Вдруг до его слуха донесся звук, который нельзя было спутать ни с каким другим: кто-то натягивал тетиву лука! Он, не размышляя, а скорее поддаваясь рефлексу воина, откатился к ближайшей пальме. Тут же в воздухе пропели две стрелы и их острые наконечники впились в кошму, где он только что лежал. Черные оперения стрел слегка дрожали, а их наклон указывал направление, откуда они прилетели – противоположный край поляны. Кусты там шевельнулись. Перебегая от пальмы к пальме, он бросился к месту засады злоумышленников. Достигнув цели, он остановился и прислушался. Вокруг было тихо… И тут со стороны шатра Исмили послышался приглушенный шум борьбы, лошадиное ржание и удаляющийся стук копыт. Забыв об осторожности, он ринулся на помощь девушке. Обежав шатер, он увидел рассеченный сверху донизу полог, затоптанную траву и сломанные ветки кустарника. Он раздвинул края шелковой ткани, и его сердце упало: девушка исчезла!
Утренняя страна
Франки в горячечном порыве высадились на азиатский берег Босфора и бросились по следам германцев. Через несколько переходов войско расположилось на полуденный отдых у города Никея, на берегу большого озера. Не успели воины выгулять и напоить коней, как солнце стало меркнуть и землю покрыл мрак. Ветер стих, птицы прекратили свою извечную перекличку, и мертвая тишина воцарилась во всем мире. Воины в ужасе замерли на своих местах, не понимая, что происходит. Людовик немедленно разослал вестников с приказом объявить испуганным людям: они наблюдают обычное в этих краях солнечное затмение и никакой опасности оно не несет. Действительно, по прошествии небольшого времени мгла рассеялась и день снова засиял обычными красками. Все быстро успокоились, но на сердце короля легло тяжелое предчувствие беды.
И грозное небесное знамение оказалось пророческим. На другой день пришла страшная весть: Конрад не только не одержал никаких побед, но потерпел жесточайшее поражение! Вскоре к Никее прибыли остатки германского войска. Людовик едва узнал императора: его лицо осунулось, руки дрожали, одежда была порвана и забрызгана кровью. Он пригласил Конрада в свой шатер, где тот рассказал о произошедшей катастрофе:
– Оказавшись на восточном берегу Босфора, мы направились в сторону Икония через Каппадокию. Этим путем когда-то шло первое великое паломничество, и он показался нам самым удобным. Но местные проводники повели нас длинной дорогой и запутали в бесконечных ущельях. Провизия закончилась, люди вымотались и под Дорилеей мы попали в засаду сельджуков. В жестоком сражении от моей армии осталась десятая часть воинов, остальные погибли или попали в плен…
Людовик расширившимися от ужаса глазами посмотрел на императора:
– В это невозможно поверить! С тобой вышло семьдесят тысяч человек! Может быть, кто-то уцелел?