никто не обязан любить меня и моих детей.
Говорят, что мужчины хотят сыновей больше, чем дочерей. Но любят они все же дочек больше, и я сама в этом убедилась. Как-то мы всей семьей поехали к моей маме, и Витя, показывая на сына, сказал:
– Этому сегодня исполнилось три месяца.
– Кому? – переспросила мама.
– Этому… – ответил муж, показывая на Вову.
Мама удивленно сказала:
– Витя, это же твой сын!!!
Но Витя любил больше доченьку, она была его первенцем. Когда она родилась, он не работал, и Дана росла у него на глазах. Помню, когда Вове было всего лишь 1 год и 3 месяца, Витя поставил его в угол. Я спросила, что случилось, за что? Витя ответил, что дети устроили погром в кладовой. Тогда я спросила, почему в углу стоит только Вова? Он же еще маленький и не понимает, что можно, а что нельзя, и Дана была вместе с ним.
Витя ответил:
– Как я могу наказать Дану? Она же девочка!
Дана и Вова были пухленькими, с хорошим аппетитом, дети. И Алла, жена моего старшего брата Валика, однажды сказала:
– У Тани такие дети упитанные, хотя она и не сильно за ними смотрит, и не всегда у нее чисто. А моя Танюшка такая худенькая, я же все выглаживаю, все кипячу.
И это была правда. Алла – отличная хозяйка, у нее всегда было идеально чисто, и она очень вкусно готовила.
Аллу мы с братом знали с рождения, она жила у нас по соседству, через забор. Мой самый старший брат Валик женился на Алле. У них родился сын Виталик, и мы с Вовой ходили нянчить своего племянника. Мне тогда было 10 лет, и Алла всегда нас кормила. Нам нравилось у нее кушать, хотя мы никогда не отличались хорошим аппетитом. Но у Аллы мы всегда ели с удовольствием. И теперь, через десять лет, Алла родила дочь, Танюшку. Таня была старше Даночки на год.
На рынок я ходила с большой коляской: Вова спал сверху, а Даночка ехала снизу в багажном отсеке.
Витя часто перевозил целые контейнера с игрушками и привозил из каждой поездки игрушки нашим детям. Помню, как он привез Вове инерционную машинку. Мы стали играть с Витей вдвоем, направляя машинку друг другу. Потом Витя сделал из книжки трамплин, и мы продолжили игру. А возле нас бегал Вова, выпрашивая игрушку. Но Витя, увлеченный игрой, отмахнулся от сына, сказав «отойди, не мешай» и продолжил играть. Я долго хохотала. Просто, когда мы росли, у нас не было таких игрушек, и сейчас мы наверстывали упущенное.
Как-то Витя привез из рейса большой игрушечный грузовик, но детям не разрешалось с ним играть. Он стоял высоко, дразня детские взгляды. И мой медведь, которого мне подарил брат на мое восемнадцатилетние, тоже сидел высоко в целлофановом прозрачном пакете. Дети с ним играли только по большим праздникам. И как-то Дана у меня спросила:
– Мама, а когда ты умрешь, мишка будет мой?..
Но даже слова дочери меня не толкнули на то, чтобы отдать детям медведя на растерзание. Он так и пылился высоко на серванте, наблюдая за нашей жизнью, но не участвуя в ней.
Мы росли в те времена, когда дефицитом