что- нибудь чувствуете?
Видела, словно в расфокусе, и слышала все отдаленно… рядом сидел молодой медбрат. Даже во сне его черты неуловимы.
– Я хотела умереть, – прошептала я, облизывая сухие губы.
– Ну, значит, не в этот день.
– Как вас зовут? – после наркоза я соображала плохо.
– Василек, – его рука держала мою и стала еще горячее.
– А я Лютик…
Тогда мы с незнакомцем поцеловались. Это был самый нежный поцелуй в моей жизни. Возможно, потому что все происходило сквозь толщу наркоза.
– Да хватит со своим Васильком миловаться! – толкает меня Роднуля.
– Прости. Это было давно и неправда.
– Но вспоминаешь до сих пор…
И хотела бы найти медбратика, соратника по непростому делу. Когда я окончательно пришла в себя, рядом уже никто не сидел. Я себе выдумала Василька с широко распахнутыми глазами и мягкими губами. Нет такого человека в природе…
– Какого хрена он вечно орет? – утренняя симфония в исполнении сына и мужа начинается спозаранку. – Его же лечат! Разве нет?
– Не хочу в сад! – Милашка трясет ногами так, чтобы я не смогла натянуть ему колготки насильно.
Шандор психует и швыряет свою сумку так, что из нее вылетают документы. Черные глаза супруга искрятся праведным гневом. В такие минуты я даже немного боюсь его, как в детстве своего отца. Продолжаю бороться с гипервозбудимым Мартоном. Роднуля отрезвляет сына подзатыльником. Теперь маленький человечек ищет утешения в моих объятиях. Но мне некогда спасать детскую душу.
– Привет, Бабочка! – Стрекоза трясет меня за руки и замечает мою обновку. – Да наконец- то! Ой, какой классный! А сильный?
– А то, – хвастливо сжимаю в протезе эмалированный ковш.
– Да уж… – ежится сменщица. – Дорогуша превзошел себя. Он там, кстати, опять под наркотой пришел. Присмотри, пожалуйста.
А вот и повод поговорить с врачом. Он только входит в состояние похмелья. По его лицу идут судороги, но тело пока слушается.
– Прекращай, пожалуйста, – сержусь на коллегу.
Сегодня мне не дали физраствор. Такое бывает. Приходится выкачивать несколько кубиков крови у себя и всаживать идеальную сыворотку от сольды мужчине.
– Что ты делаешь? – стонет он.
– Я давала клятву Гиппократа, – у меня кружится голова после процедуры. – Похмелье может тебя доконать…
Жду, когда Дорогуша придет в себя окончательно.
– Не стоило тратить на меня кровь, – говорит он мрачно.
– Физраствора нет.
– Спасибо…
Жду, когда пациент придет окончательно в себя. Конечно, первым делом он кивает на свой подарок:
– Как протез? Слушается?
– Да так. Я неумеха просто. Сегодня испортила кастрюлю утром и порвала детские колготки.
Вспоминаю злое лицо Роднули. Сейчас уже утренние события кажутся анекдотом.
– Почему же неумеха? – весело спрашивает мастер. – Ты просто усердно выполняешь задачи.
Нервное начало дня