не часто случается… Надеюсь, больше и не случиться.
Я бросил взгляд на Котьку, который все это время молчал, витая в своих потаенных мыслях.
– Ну, Котька, развлекай пока своего спасителя, а я пойду приму душ.
Котька покорно поплелся на второй этаж по лестнице, и я не менее покорно последовал за ним. Мне все равно где было убивать время.
– Моя комната.
Котька равнодушно обвел детскую печальным взглядом. И бухнулся на диван, приглашая присесть рядом. Я принял его приглашение и огляделся. Явно тот, кто устраивал детскую, собирался ее сделать самой веселой и беспечной комнатой в мире. Желтые стены, желтая мебель, желтые шторы. Словом солнышко в любое время года. И среди этой желтизны – процессия упитанных, совершенно дурацких нарисованных и вышитых белых уток. Гордо шествующих не только по обоям, но и по занавескам и покрывалам, останавливающим свой поход где-то посреди круглого ковра. «Слава, Богу, – подумал я, – еще не залазят на пианино.» Инструмент, кстати, несмотря на показное ребячество комнаты и на всю свою тяжеловесность, один выглядел естественным и даже живым в Котькиной комнате.
Тот, кто собирался создать здесь атмосферу веселья и безоблачного счастливого детства, явно просчитался. Котьке эта атмосфера была до лампочки. В его душе жила печаль. И, сегодня, чуть ли не угодив под колеса автомобиля, он наверняка меньше всего думал об пузатых уточках, заполонивших его комнату.
– Ну, ничего, приятель, – я ободряюще похлопал его по плечу. – Радуйся, что вместо уточек тебе не подсунули клоунов. Что было бы куда хуже. Знаешь, теперь для создания образа счастливого и богатого детства почему-то все чаще прибегают к услугам этих неестественных уродцев с мертвенно-бледными лицами и разукрашенными красными носами. Наверное, у них именно такие клоуны ассоциируются с детством.
Котька заметно оживился и понимающе посмотрел на меня.
– В самую точку, Кирилл. Папочка чуть было не заставил всю комнату такими типами. Я чуть с ума не сошел, увидев одного. Его заводишь – а он кривляется. Чем-то смерть напоминает.
– Смерть, – я невесело усмехнулся.
Котька был прав. Скорее не смерть, а мертвечину. Кривляется везде, пытаясь доказать, как все весело. Шутовской колпак, седые космы, напудренное лицо, ярко раскрашенные губы, нос, глаза, нелепые одежды. В видеороликах, на рекламных щитах, в видеоклипах… И это далеко не смешно. А если кто и смеется, то исключительно страшным смехом. От которого по телу – мурашки… Впрочем, сейчас мальчишке я сказал другое.
– Знаешь, тебе еще не обязательно думать о смерти. И не обязательно она бывает в шутовском колпаке. К тому же… Знаешь, раньше были совсем другие клоуны. И цирк когда-то был настоящим праздником.
– Правда? – Котька недоверчиво заглянул в мои глаза. – А я терпеть не могу цирк. Только из-за них.
– Я не знаю, какой теперь цирк, – я пожал плечами. – Но в любом случае то, что ты видишь по телику – это не клоуны. Это жалкая подделка. Для того, чтобы