прислать нам копию протокола! – раздраженно напомнила она.
– Обязательно, – невозмутимо кивнул полицейский.
Когда и представительница магов покинула подвал арт-паба, присутствующие выдохнули с облегчением.
Я могла покопаться в чьей-то голове, чтобы понять, кто такая Вольская и почему даже свои терпеть не могут Любовь Захаровну, но не стала. Спрошу потом у Глеба.
Первым молчание нарушил бригадир:
– Игорь завершил уборку, можем закрывать вызов и ехать на базу.
Когда вышли на улицу, горизонт ощутимо посветлел.
Я посмотрела на часы – ого! Половина четвертого. Много же времени ушло на первый вызов в новой бригаде! Впрочем, стирать воспоминания довелось множеству людей, так что все в порядке.
Остаток ночи выдался спокойным, и мы просидели в комнате отдыха до конца смены.
Болела голова. Несильно, так, тупая боль в висках. И, вместо того, чтобы обговорить первое дело и поинтересоваться биографией заинтересовавших меня женщин, я медленно пила свое особое лекарство. От чая мне становилось хуже, а вот кофе – настоящее целительское зелье.
Впрочем, никто разговаривать и не хотел – почти все чистильщики валялись на кроватях. Слава и Лия уснули. Глеб, сидя за столом, заполнял какие-то документы. Аслан в наушниках смотрел фильм на планшете. Игорь с кем-то чатился.
Я пила кофе. Максим, полулежа на верхнем спальном месте двухъярусной кровати, за мной пристально наблюдал.
Поначалу это нервировало – я же не знала, о чем он думал. Ко второй чашке я привыкла.
Сегодня кофе не помогал: боль не унималась.
Изматывающая корректировка моральных установок – личная инициатива. Если об этом кто-то узнает, я получу выговор. От менталиста чистильщиков требуется одно: стереть воспоминания о необычном. Перевоспитывать – лишнее, но… Как от этого отказаться?
Допустим, сегодняшний мажор. Этим вечером он приставал к магичке, которая могла за себя постоять. А кто ему попадется под наглую лапу завтра? Обычная студентка из глубинки? Которая горько поплачет, если «золотой мальчик» ее изнасилует, но побоится написать заявление в полицию? Нет, уж лучше у меня голова поболит, но я продолжу ставить запрет на подобную низость…
Виски ломило все сильнее.
Кофе… Мне надо больше кофе!
Когда я вернулась из общей для всех бригад кухни с третьей чашкой, Максим бесшумно соскочил с кровати.
– Тебе это не надо, – произнес он тихо и выдернул кофе из моей руки.
Мой напиток выпил кактус.
Мишка совсем зарвался!..
Пользуясь замешательством, Максим скользнул мне за спину и мягко усадил на стул.
– Ты что делаешь? – возмутилась я шепотом.
Ответили его пальцы, опустившись мне на виски. Легкое нажатие – и я обмякла.
Мне делают массаж… Притом после первого же прикосновения боль притихла, словно прислушиваясь к происходящему.
Притихла и я.
Пальцы Максима медленными круговыми движениями стали подниматься от висков к линии волос надо