между русским человеком и собственностью были всегда весьма слабыми, плюс на это накладывались исторические катаклизмы, к которым также ментально привык русский человек, соглашаясь внутренне с тем, что какое-то время спустя обязательно придет басурманин на русскую землю и сожжет дома, угонит в плен немеренное количество народа и после придется опять сызнова все воссоздавать и строить, дожидаясь очередной опустошительной войны.
Понятно, что положение крестьян в Сибири, на Севере было другим, более крепким, оно-то как раз и позволило выстоять России в событиях Великой Отечественной войны, но в целом, так и не прилипло к русскому человеку чувство собственности, остервенелое желание ее защищать, оберегать всеми силами. Да что там говорить о собственной земле и избах, если и дом Бога, храмы с известным изуверством разрушались русским народом в эпоху революции и гражданской войны. И тут не надо грешить исключительно на троцкистов или комиссаров – с удовольствием творил эти безобразия русский народ, не очень и задумываясь, что несколько десятилетий спустя он будет отстраивать опять эти храмы и монастыри и миллионными очередями стоять на поклонение Поясу Богородицы или чудотворным иконам.
Здесь стоит мимоходом заметить, не останавливаясь специально на этом вопросе, что и по сей день отсутствие привязанности к собственности как таковой не вошло важным элементом в ментальную структуру россиянина, не заставило, тем самым, пробудиться в нем политическому инстинкту, не подталкивало его организовывать партии, какие-то социальные структуры, какие могли бы защищать его интересы в практическом отношении, оберегать его добро и собственность. Любая партия, сегодня создаваемая в России, будет разновидностью КПСС, также как и та, обещающая молочные реки и кисельные берега в несколько иной упаковке. Все они не учитывают того обстоятельства, что основной составляющей внутреннего мира русского человека является вера, причем она замешана на очень древних архетипах религиозного толка, так что всякая идея, которой увлекается русский индивид, приобретает схоластический мировоззренческий характер.
Вера в такой системе ценностей обязательно опирается на древние, нерасчлененные ментальные комплексы, в самой малой степени рационализированные, представлений о мире, где не знание, не практический опыт, но психологическая убежденность становиться ведущим началом. Автор неоднократно в своих работах анализировал эти особенности миросозерцания русских, какие совершенно не похожи на западные примеры и образцы. Исходящий же из веры импульс целеполагания в жизни порождает совершенно определенный дискурс, то есть способ такого говорения и объяснения мира, который больше убеждает, чем доказывает, внушает, чем рационально растолковывает. Причем эти процессы могут происходить даже и тогда, когда внешне кажется, что русский персонаж изо всех сил стремится к логике, поискам причинно-следственной связи, но по существу он ищет те опорные