что, стараясь сильно не светиться, поглядывал с надвратной башенки на дворец, побелевшей рукой сжимая табельный ятаган.
– Вроде отпустило, – выдохнув и устало утерев пот, ответил его собеседник, отходя от бойницы и присаживаясь за стол.
После чего от избытка чувств подхватил бурдюк со слабым вином и жадно отпил.
– Недоброе что-то там происходит, – выразил вслух гуляющее который день среди бостанджи мнение охранник. – Иной раз нет-нет, а словно морозом по коже прохватывает. Будто смотрит кто на тебя да кожу живьём снять хочет. Раньше такого не было.
– А заметил, Нарух, что всё началось, когда эти воришки пропали? – посмотрел старший на подчиненного.
Тот кивнул.
– Ну да, похоже, тогда всё и пошло.
– Думаешь, этот, – Марут на всякий случай старался не называть оставшегося во дворце зловещего мужа госпожи, – что-то с ними сделал?
– Имперец он, – убеждённо сказал в ответ Нарух, – сам знаешь, как колдунов там готовят. Бедняг запытал, а потом поднял как упырей, я слыхал, многие имперские колдуны таким балуются, даже за слуг держат при себе. Вот эти упыри, видать, на нас из дворца и поглядывают.
– А если вырвуться да нападут? – старший караула передёрнул плечами, невольно почувствовав, как под юшманом тело пробирает холодком. И признался, ничуть не чураясь подчинённого: – Я ж мёртвых страсть как боюсь. С живыми биться-то завсегда, а вот с мертвяками…
Впрочем, Нарух подобное признание за слабость не посчитал, так как был полностью согласен с командиром – с мертвяками схлестнуться не хотелось бы.
– Скажи Калиму, пусть ещё людей даст, – попросил охранник Марута.
– Было бы кого дать, – проворчал старший караула. – И так днём почти без охраны дворец, всех в ночь выгоняют. Ладно, авось найдёт парочку…
Я сидел в кресле, закинув ногу на ногу и разглядывал устроившуюся на невысоком пуфике напротив меня Аллу. Красивая деваха, да к тому же ведьма. Вот что ей этот Дин?
Подумав, я вопрос озвучил, внимательно отслеживая состояние резерва девушки. Слишком много ей оставлять не следовало.
– Почему я с ним? – подняв на меня удивлённый взгляд, переспросила она. – Так ведь люблю я его.
Злость на меня из неё постепенно уходила. Не совсем, конечно, но блекла, отдалялась куда-то на второй план. Просто потому, что со временем эмоции гаснут, а ненавидеть меня всё так же яростно изо дня в день? Ну, если бы был повод… Но я, организовав хомут для Дина и контроль для Аллы в вынужденном сливании резерва, чтобы парня не прихлопнуло проклятьем, больше ничего плохого им не делал. Не бил, не пытал, не угрожал. Наоборот, кормил, поил, вёл спокойные и доброжелательные разговоры. На честь девушки тоже, кстати, не покушался, чего она, похоже, поначалу опасалась.
Хоть она и была красива, но я, во-первых, как человек высоких моральных качеств, интим хоть по принуждению, хоть по вынуждению считал вещью абсолютно неприемлемой. Во-вторых, был женат и находился во дворце жены. Пусть брак являлся фиктивным,