высказал другую точку зрения. Он считал это доносительством на родителей: «Если бы я донес, их бы упекли, и мы бы не выжили. Нам пришлось бежать из своей деревни, и мы прибежали в город, а если бы не сбежали – не выжили бы».
Я никогда не ходила в «Гастроном» – бесцеремонный, нахрапистый, громкоголосый приезжий народ скупал всё подряд – и с удивлением воззрилась на Вагифа. Оказывается, и у него была своя логика жизни.
Глава 2
Политические новости
Я встретилась с папой в первый раз сущностно, когда мне исполнилось десять лет, через консьержку, она же сторожиха подъезда. А во второй раз – в пятнадцать лет, перед его смертью.
В школе я любила Ленина и Хрущева, последнего любила за Фиделя, который приезжал к нам в страну в 1960 году. Общественный восторг и подъем чувствовался нами и в школе. Партия заверяла свободолюбивый кубинский народ, а мы – партию, что будем учиться еще лучше. Это перед вступлением в пионеры. И я верила истово и старалась писать без помарок, переписывая страницу набело по шесть-восемь раз.
А сегодня, выйдя из лифта и намереваясь пропрыгать шесть ступенек до двери, я была остановлена консьержкой и сторожихой подъезда – всё в одном лице. Со мной на темы судьбы еще никто в жизни не разговаривал, а она вдруг спросила, как бы по-родственному:
– Ты что, разве не знаешь, что твоего папу уволили в связи со снятием с работы Хрущева?
И это прозвучало как – «Вас никто не выселяет, но вы уже в обузу министерству и нашему дому».
Я опрометью вылетела из парадной двери. Вот еще новости – в семейные дела лезть. Но на улице, идя в школу, я поняла, что я действительно ничего не знала. Правда, папа теперь дома, а я-то думала, что он в отпуске. Ходит только за рыбой в свою Краснопресненскую высотку, надел фартук, уж не знаю зачем. Может быть, мама его ругала за то, я сижу голодная, приходя из школы? Зато теперь он каждый день наваривает большую коричневую кастрюлю щей и кормит меня.
Но когда я подошла к школе – всё вылетело у меня из головы. Учителя призывали быть верными коммунистической партии, и мы давали клятву хорошо учиться. В школе как раз шла компания собирать металлоломом и макулатуру. Причем макулатура для объяснения сегодняшних политических событий ничего не давала. Ты знаешь, где её взять, куда сходить по квартирам. Газеты попадались свежие, с информационными сообщениями – «За волюнтаризм снять с работы…» и старые – с портретами во всех видах: вот Хрущев с Гагариным, вот Хрущев в Америке, вот с кукурузой, вот громит художников за ненародное искусство. А металлолом многое давал для понимания политической жизни, потому что его мы искали по дворам, а там царило мнение бабушек и пенсионеров на лавочках:
Вот он громил десять лет назад Сталина, вот и мало ему, хорошо, что его спихнули. Ишь, чего захотел! Сталина из Мавзолея выкинуть, чтоб самому потом туда лечь. Вот ему!
Двор не церемонился в выражениях и показывал в сторону Кремля большой кукиш.
Потом мы тащили рельсу из