тянулись черные тени. Эти тени имели головы без лиц и руки, готовые схватить и утащить куда-то в ночь, в непроглядную тьму.
Он закричал во весь голос, но от его крика почему-то никто не проснулся. В голове пронеслась мысль, что и кричал он беззвучно, но так быть не могло, конечно. Как же можно беззвучно крикнуть, если с голосовыми связками у него все нормально? Но мысль эта быстро ушла: Николаю стало не до нее. Снег вокруг пошел еще плотнее, а музыка в ушах стала совсем нестерпимой.
Николай повернулся на бок, свернулся калачиком, сомкнул веки и закрыл уши руками. Он прекрасно понимал, что это не поможет, ведь музыка звучит прямо у него в голове, но ничего не мог с собой сделать. Он должен был попытаться защитить себя от чего-то страшного, разрушающего его изнутри. Он и попытался как умел. Но ничего не помогло, конечно.
Музыка в ушах звучала все так же громко. Белый снег перед закрытыми глазами все падал и падал. А когда, не в силах вынести этот снег, Николай открыл глаза, то вновь увидел около десятка черных существ с пропастью вместо лиц, которые на этот раз тянули к нему не руки, а какие-то длинные и тонкие нити. Эти извивающиеся нити не просто прикасались к нему, они входили в его плоть и дальше шевелились уже в нем. Они тащили в разные стороны части его тела. Тело пока еще было целым, но это, конечно, не могло продолжаться бесконечно – рано или поздно эти страшные твари его разорвут! А музыка – унц-унц, унц-унц-унц! – все звучала и звучала.
Внезапно сквозь музыку прорвались слова:
– Ты наш! Ты наш навсегда, навеки! – говорил чей-то голос.
И другие голоса вторили ему:
– Ты наш, наш, наш!!!
– Нет! – закричал Николай. – Я не хочу! Я не хочу с вами!
– Не говори, что ты ничего не знал! – сказали несколько голосов одновременно, хором. – Не говори, что тебя не предупреждали!
– О чем?! О чем не предупреждали?!
– Обо всем! Чтобы ты не пил. И чтобы не крал. И о прочем, о прочем, о прочем!
– Я не понимаю! Ничего не понимаю!
– Ничего, ты поймешь! У тебя будет целая вечность, чтобы понять! Целая вечность!
– Я не хочу! Не хочу!
– Поздно! Поздно! Поздно!!!
От этого громогласного «поздно» у Николая все переворачивалось внутри. А музыка все звучала, ее грохот все нарастал. Но даже сквозь этот грохот прорывалось все более настойчивое и уверенное:
– Ты наш! Ты наш! Ты наш!!!
– Я не ваш! – вопил Николай. – Не ваш!
Он принялся хватать черные нити и вырывать их из своего тела. Но вместо оторванных в его тело врастали другие. А музыка все грохотала и грохотала. И перед Николаем как будто разверзалась черная воронка, в которую его хотели стащить эти, без лиц, но с руками-нитями…
Когда утром сокамерники Николая проснулись, они обнаружили его сидящим на полу и размахивающим руками. На их слова Николай не реагировал, лишь смотрел куда-то вдаль безумными глазами. На его лице застыла маска дикого ужаса, челюсть тряслась, с лица чуть ли не ручьями